Владимир Полудняков - Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы

— Ну, почему же, есть способы защитить ее, — возразил прокурор. — Прокуратура, по закону, может предъявить иск о признании этой сделки-дарения недействительной, так как бабушка была явно введена в заблуждение. Кроме того, когда участником таких вариантов становится старый больной человек, необходимо согласование с органами социальной защиты, например райсобесом, который знает, как защитить права и интересы таких, как Анна Никитична. У меня нет сомнений, что такой иск будет удовлетворен.

— Спасибо вам за нее, — успокоилась Костромина и закричала в ухо старушке. — Есть правда на земле, Анна Никитична, помогут тебе.

— Да, да, — ничего не поняла Глазова, — хорошо.

— А если бы это был просто обмен, и квартира не была приватизирована? Тогда как? — спросила Костромина.

— При этих же обстоятельствах, все равно, обмен был бы признан по суду недействительным, а стороны приведены в первоначальное положение, — разъяснил прокурор…

В юридическую консультацию на прием к адвокату Заварову обратилась за советом Стасова. После смерти мужа она решила обменять двухкомнатную отдельную квартиру на однокомнатную. Супруги Вареницыны обещали уплатить ей за это двести тысяч рублей, но только после получения обменных ордеров. Когда обмен был оформлен, они отказались отдать деньги и возбудили в суде иск о принудительном исполнении обмена, так как Стасова отказалась переехать в их квартиру. Обе квартиры не приватизированы.

Стасова уже была у другого адвоката, и тот ее совсем расстроил, сказав, что обмен был добровольным, считается совершенным с момента выдачи ордеров, и поэтому придется ей переезжать в однокомнатную квартиру, которая, кстати, не такая уж плохая, и ей одной площади вполне достаточно. Тогда она еще не решилась откровенно рассказать об оплате, побоялась. Теперь же терять уже нечего, через три дня будет суд.

Выслушав сбивчивый рассказ женщины, Заваров упрекнул ее:

— Что же вы так опрометчиво поступили? Во-первых, корыстный обмен — это противозаконно. А во-вторых, раз уж вы на это решились, то почему бы сначала не получить деньги?

— Так везде пишут: продается комната, квартира… А сколько объявлений об обмене по договоренности… Сейчас все можно, продавать жилье, покупать. Менять квартиру я все равно буду, жить там после смерти мужа не могу… А одной тяжело материально, сами знаете, как сейчас трудно прожить.

— Вы, Антонина Петровна, как и многие другие, заблуждаетесь. То, что все так поступают, еще не означает, что закон о фиктивности обмена жилья или о корыстном характере обмена отменен. Статья семьдесят третья, пункт первый жилищного кодекса. Вот, посмотрите.

Он показал Кодекс Стасовой. Та прочитала и испуганно спросила:

— Так что же, меня теперь судить будут? Ведь деньги-то я не получала, а не могла получить, потому что Вареницыны сказали, что боятся. Мало ли, я возьму деньги, а от обмена откажусь.

— Они оказались хитрее вас.

— А у меня есть их расписка. Вот она.

— Ну, что ж, — прочитав расписку, удовлетворенно сказал адвокат, — это уже доказательство корыстного обмена жилого помещения.

Услышав опять эти пугающие слова, Стасова разволновалась:

— Что же мне будет? Отнимут квартиру?

— Антонина Петровна, не надо паниковать. Да, вы нарушили закон, хотя он уже мало соответствует сегодняшнему времени. Но закон есть закон, и хорошо, что он еще действует для таких опрометчивых граждан, как вы. С его помощью можно все же поставить на место обманщиков типа Вареницыных. Я возьмусь вести ваше дело, мы предъявим встречный иск о признании обмена недействительным, но в суде придется все откровенно рассказать. Крутить там нельзя. Само собой, что никаких денег от Вареницыных вы требовать не сможете, но шансы на то, что обмен можно признать недействительным, есть. Я уверен в положительном решении суда…

— 733–12-47? — услышал в трубке деловитый мужской голос Валентин Сапелкин. — Я звоню вам по объявлению. Вы продаете магнитофон?

— Продаю, «Хитачи», новый, в упаковке.

— Сколько стоит?

— Приходите, смотрите, о цене будем говорить на месте, — ответил Валентин. Таких звонков уже было много, и после того, как он называл стоимость аппарата, никто не спрашивал его адреса, а только обещали подумать.

— Вы знаете, я ищу именно «Хитачи», но для того, чтобы смотреть, надо знать цену. Стоит ли мне ехать, заведомо зная, что цена большая, — убежденно говорил мужчина.

— А на какую цену вы ориентируетесь?

— Не более двухсот пятидесяти тысяч.

— Я продаю за триста, — твердо сказал Сапелкин.

Последовала пауза. Валентин уже было хотел положить трубку, но мужчина продолжил разговор:

— Ладно, может, действительно, договоримся… Куда мне приехать и когда? Можно завтра, в первой половине дня?

— Пожалуйста. Ординарная улица 21, квартира 38.

Матрос торгового флота Валентин Сапелкин вот уже три недели был в отпуске. Из плаванья он кое-что привез, но идти продавать на галерею в Гостиный не решился — опасно, сдавать в комиссионный — много потеряешь, да и не верил он комиссионным, наверняка хорошие вещи задешево сбывают своим. Вот продать по объявлению — другое дело. От желающих звонков много, но все хотели скидки. А такой магнитофон в магазине, он видел, стоит четыреста. За триста и не меньше, решил он не уступать никому. В конце концов будет у него два магнитофона: старый «Дживиси» и этот, новый. Зато можно будет переписывать кассеты.

На следующий день, часов в двенадцать, в дверь позвонили. В квартиру вошел высокий худощавый мужчина в куртке «дутыш» с огромными карманами. Он был один. Глаза его приветливо смотрели на хозяина. Улыбнувшись, он сказал:

— Это я вам вчера звонил.

— Вот, смотрите, — пригласил гостя Валентин.

Он поставил коробку на журнальный столик и раскрыл ее. Мужчина, лишь мельком взглянув на видеомагнитофон, удовлетворенно кивнул:

— Вижу, видик новенький.

— Не будете смотреть? — удивился Сапелкин.

— Вы же не на улице продаете, я вам полностью доверяю. Ну, так как, — спросил мужчина, — не договоримся за двести пятьдесят?

— Триста. Меньше не могу. Подумайте сами, какой мне смысл продавать дешевле, если аппарат новый и в магазине продается за четыреста.

— Это верно, я походил по магазинам, видел, — мужчина вздохнул. — Да, понимаете, жену еле уговорил. Мне, говорит, твой видик не нужен. А я хочу, давно мечтал. Вот собрал триста, знал, что не уступите… Ну, что ж…

Покупатель достал из кармана куртки свернутые в тугой рулончик пятитысячные купюры, перехваченные черной резинкой. Валентин снял резинку, распрямил деньги и сосчитал:

— Не хватает пяти тысяч.

— Не может быть, — воскликнул мужчина. Он стал пересчитывать деньги. Их оказалось двести девяносто пять тысяч.