Виктор Галданов - Аптечное дело

Я спросил:

— А, о чем вы собираетесь поговорить с Зиганшиным?

— Я хочу уговорить его приехать в лабораторию отца. Может быть, он пришлет своего человека, но абсолютно надежного. Мы бы продемонстрировали им технологию получения папиного инсулина, сделали бы его столько сколько нужно для экспертизы. Они бы убедились в честности отца. Тогда можно было бы приступить и к эксперименту на производстве.

— Но в опытное производство будет вовлечено много людей!

— У отца все предусмотрено. Двенадцать различных компонентов доставляются в контейнерах на завод. Три являются основополагающими для получения инсулина, остальные девять — для отвода глаз. Но абсолютно все двенадцать частей будут закачаны по специальным трубам в помещение, где находится смеситель. В этом помещении необходимо присутствие лишь одного человека. Ненужные компоненты будут уничтожены с помощью кислоты и спущены в стоки. Никакая экспертиза или проверка ничего не сможет установить. Конечный продукт будет откачан по специальным трубам из смесителя прямо в контейнеры. Один-единственный человек может контролировать весь производственный процесс, работая три-четыре часа в сутки. Я, например, и сама смогла бы работать. Если кто-то узнает, какие именно двенадцать компонентов доставляются на завод, ему придется экспериментировать многие годы, чтобы выяснить, сочетание каких из них дает необходимый результат.

Объяснение было очень логичным. Создавалось, однако, впечатление, что девушка держала его наготове, чтобы пустить в ход в необходимый момент и отмести любые неудобные вопросы. А может быть, во мне проснулся былой скептицизм?

Я принял решение с характерной для себя быстротой:

— Предлагаю вам вернуться в свою комнату, запереться на ключ и никому не открывать, кроме меня.

Подойдя к столику, я нацарапал слово на клочке бумаги и показал девушке. Она прочла и кивнула в знак согласия. Я забрал бумажку и сжег. Она обратилась в пепел, а вместе с ней и пароль, который я должен буду произнести.

Я принял такие предосторожности, полагая, что какой-нибудь коллега господина Гамлета вполне мог подслушать наш разговор, вооружившись небольшим стетоскопом.

— Вы надолго уходите?

— Надеюсь, нет. Я провожу вас в номер.

Мы благополучно проделали весь путь — дошли до лифта, поднялись еще на пять этажей, и она вошла в номер, дверь за ней закрылась. Я подождал, пока щелкнет замок, и лишь после этого вернулся к лифту. Я спустился в вестибюль, прошел в ресторан и осмотрел зал. По местным понятиям, зал был почти пустым. Человека, которого я искал, там не было.

Выйдя из гостиницы, я опять забрался в джип.

Остановив машину на углу аллеи, я внимательно осмотрел затемненные дома, выходившие на площадь, и стал разглядывать особняк, который сегодня уже посещал. Нижний холл был освещен, горели огни и на втором этаже. Вероятно, это была спальня. На опущенных шторах я увидел тень. Судя по пропорциям, она могла принадлежать только Симеону Зиганшину.

Свет в холле погас. Я двигался по тротуару, пытаясь не терять из виду маленькое окошко, выходящее во двор особняка. Свет погас и в нем. Значит, халдей лег спать.

Наконец я подошел к парадной двери дома, построенного, вероятно, для резиденции какого-нибудь посла, немного потрудился над замком с помощью случайно оказавшегося в кармане миниатюрного инструмента и открыл его.

Теперь, сказал я себе, если здесь нет сигнализации или засова, можно лично побеседовать с господином Зиганши-ным.

Ни сигнализации, ни засова не было. Я бесшумно при-открыл дверь и огляделся. Возле двери располагалась пустая конторка, над которой горели два телеэкрана наружного наблюдения. В следующую секунду я проник в холл, осторожно закрыв за собой дверь. Перед тем как идти дальше, я мельком заглянул за конторку и был неприятно поражен зрелищем огромной спины — здоровенный охранник поднимался оттуда с авторучкой в одной руке и газетой с кроссвордом в другой. Увидев меня, он округлил рот, словно намереваясь позвать на помощь, но я мгновенно вставил между его зубов ствол «браунинга», прекратив тем самым дальнейшие, прения. При охраннике оказались наручники и внушительное полотенце, словом, все, что требовалось для его нейтрализации. Винтовая лестница вела на второй этаж. Ни одна половица не скрипнула под моей ногой, пока я поднимался наверх. Под дверью я увидел полоску света — старец Симеон еще не спал. Я толкнул дверь и так же бесшумно вошел в спальню великого человека.

Зиганшин в темно-коричневой с золотом пижаме сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Увидев меня, медицинский босс оторвался от бумаг и разинул рот. Нездоровый румянец отхлынул от его лица.

— Это еще что такое?

— Не волнуйтесь, ваше превосходительство, — спокойно сказал я. — Я не разбойник и не разгневанный больной, который разорился на ваших лекарствах.

— Тогда кто вы и какого черта здесь делаете?

— Меня зовут Григорий, фамилия моя — Кузовлев, и я просто хочу поболтать с вами.

— Как вы вошли?

— Как обычно — через дверь.

— Вы взломали ее!

— Я ничего не взломал, — сказал я невинным голосом, покачав головой. — Просто использовал один свой старый фокус с замками. Поверьте, я ничего не испортил.

— А… охрана?

— Ваш цербер спит мертвецким сном.

В горле Зиганшина раздались клокочущие звуки.

— Это!.. Это!..

— Я знаю, — согласился я устало. — Мне следовало добиваться вашей аудиенции по обычным каналам, заполнив для этого с полдюжины различных анкет. Но в конце концов говорят, что грядет гражданская война, и я решил просто сэкономить время.

Зиганшин побагровел. Казалось, он сейчас взорвется от негодования.

— Имейте в виду, — прорычал он, — подобное своеволие столкнет вас с компетентными органами. Меня не запугать такими штучками…

— Вы уже говорили об этом, — вежливо напомнил я.

— Да?.. Так какого черта вам здесь нужно?

— Я хочу поговорить с вами о человеке, который изобрел новый вид инсулина. Некий Константин Табаков, слышали?

Зиганшин насупился.

— И что этот кулибин от меня хочет? — спросил он.

— У меня есть свой интерес к той технологии, которую он изобрел, — сказал я, — и я хочу знать, почему он не может добиться встречи с вами.

Зиганшин сделал пренебрежительный жест рукой.

— Мало ли на свете блаженненьких, — сказал он. — Обыкновенный чокнутый изобретатель. Насколько я знаю, он хочет делать инсулин из ревеня или из чего-то другого в том же роде. Это невозможно. Надеюсь, вы еще не вложили свои деньги в его, с позволения сказать, изобретение?

— У дураков нет денег, — мудро заметил я.

— Да, — согласился Зиганшин. — Совершенно верно. Но столь наглое вторжение в частный дом, по-вашему, не глупость?! Вы слышали выражение: «Мой дом — моя крепость»? Вам нет за это прощения.