Виктор Галданов - Аптечное дело

— Когда? Завтра?

— Нет. Завтра утром я лечу в Питер с делегацией парламентариев. Я встречусь с вами сразу по возвращении.. — через пару дней. Звоните мне в офис.

Меня охватило чувство, что мои планы расстроены. Это ощущение вызвало массу вопросов, которые молоточками стучали в голове. Внешне я сохранял спокойствие, но на душе было тревожно. Может, Зиганшин хотел таким образом заставить меня бездействовать ближайшие два дня, а за это время закрутить новую интригу? Если это так, шаг просто блестящий! Разоблачить его, однако, невозможно.

Очевидно лишь, что Зиганшин перехватил у меня инициативу. А если это никакая не увертка? Если Зиганшин ведет честную игру? Голова моя раскалывалась от новых вопросов.

— Ну а теперь, перед тем как уйти, оставьте мне ваш телефон, — резко бросил Зиганшин. — Мне хочется лично поставить вас в известность о том, что же из себя на самом деле представляет ваша протеже.

Я дал ему номер пейджера, который он записал золотым «паркером» на салфетке, и поднялся.

Здесь уже мне делать было нечего. Я раздавил сигарету в пепельнице. Что же, может быть, мое бесстрастие заставит Зиганшина думать, что у меня про запас есть еще кое-что серьезное, тем самым скрыв ту растерянность, в которой я на самом деле пребывал. Впервые в жизни я почувствовал, что не в состоянии ответить на свои вопросы.

— Благодарю, — сказал я и покинул комнату.

Выйдя через переднюю дверь, я пересек сквер и пошел по улице, скрываясь в густой тени высоких елей, двигаясь совершенно бесшумно.

Я только-только собрался ступить в полосу света, как вдруг столкнулся с человеком, который явно не ожидал моего появления. Тот выпрямился, охнул и исчез, как вспугнутый кролик. Хотя наша встреча длилась долю секунды, я понял, кого именно вспугнул. Это был смешной маленький человечек по имени Гамлет Папазян.

Я возвращался в гостиницу, не упуская из виду ни одного движения вокруг. Я понимал, что являю собой идеальную мишень, однако не представлял, кто именно захочет меня убить. Они могли, если бы захотели, убить Веронику или ее отца, но не раньше чем узнают технологию производства синтетического инсулина — от одного или от другого. Я же был лишь небольшим неудобством, неизвестно откуда и почему возникшим. Те силы, которые работали против Табакова, вряд ли захотят усложнять себе жизнь милицейским расследованием, если не возникнет, конечно, иная альтернатива.

Я был, как обычно, оптимистичен в прогнозах на свой счет, тем более что до сих пор ни разу не ошибался.

Вероника открыла дверь, лишь только я произнес пароль.

— Не бойтесь, это всего лишь я.

Я чуть не расхохотался — такой у нее при этом был серьезный вид.

Увидев меня в щелочку, она отворила дверь пошире и пригласила меня войти. Я зашел и… язык прилип к моей гортани. На голове у милой девушки был роскошный тюрбан, свернутый из махрового полотенца, остальном же ее тело украшали лишь бисеринки воды и тот наряд, которым ее щедро одарила Природа, а именно — наряд Евы.

— Проходите, — сказала она, — располагайтесь, я только что из ванной.

Я как истукан застыл на месте, провожая ее взором и чувствуя, что у меня назревает приятнейшее постельное приключение.

Спустя минуту она вышла из ванной комнаты, на этот раз на плечах у нее появилось полотенце, которое не в состоянии было скрыть ни ее очаровательных грудей, ни превосходной фигуры, ни аккуратного треугольничка на лобке.

Внезапно она взглянула на меня и озабоченно спросила:

— Послушайте, вы, случайно, не заболели? У вас тяжелое дыхание, кровь прилила к лицу, руки трясутся.

— Деточка, — прохрипел я, направляясь к ней, — все это со мной сделали вы.

— Но-но, ни с места! — Она нахмурилась. — Уж не думаете ли вы, что я пытаюсь соблазнить вас?

— А если и так, что тут плохого?

— Вот уж не думала, что обычное человеческое тело способно произвести такое впечатление.

— Ах, деточка, оно не столько обычное, сколько прелестное… — Меня тянуло к ней, как кобеля на сучку, как кота на валерьянку, как мотылька на огонь.

— Послушайте, — вдруг серьезно сказала она, — я испытываю к вам признательность, и если вам так уж невмоготу, мы с вами можем осуществить тантрический акт перекачки энергетики. —

— Какой-какой акт?.. — Я с интересом взглянул на нее.

— Психофизиологическую секвенцию, — заявила малютка.

— С тобой, деточка, я готов вынести что угодно.

— Только держите себя в руках. Стойте на прямых ногах, — звучным голосом скомандовала она. — Сосредоточьтесь и напрягитесь. Можете закрыть глаза…

— Как хотите, душечка, — промурлыкал я, чувствуя, что еще вот-вот и потеряю голову.

Но она одним уверенным и быстрым движением расстегнула мне ширинку и достала то, что стремилось к ней, как мушка на мед, выставив неуемное красное рыльце.

— О, сколько в тебе энергии, — прошептала она, поглаживая ствол. — Она буквально рвется из тебя! Поделись еюсо мной! Подпитай меня! Дай мне частицу твоей сущности!

Я бы с удовольствием дал ей все это и того больше, и подпитал бы ее и справа, и слева, и спереди, и сзади, но ее пальчики были столь нежны, так резво двигались по самому чувствительному органу моего тела движениями поступательными, вращательными и подергивающими, что я разрядился моментально, стоило ей на мгновение прижаться ко мне всем телом.

— Вот видите, как хорошо, — произнесла она негромко. — В том-то и состоит прелесть психофизиологической секвенции что она объединяет людей, осуществляет взаимный обмен энергетическими полями и способствует переброске тантрической кармы.

С этими словами она послала мне воздушный поцелуй и скрылась в дверях ванной комнаты.

Я поправил брюки, сел, закурил и устало подумал, что вся эта нынешняя молодежь немного свихнулась на эзотерике. В наше время девчонки ее возраста были не в пример проще и понятнее. Во всяком случае, предсказуемее, это уж точно.

Явилась она, уже по самые пятки закутанная в шелковый японский халатик с драконами, и предложила мне чашечку чая. Я отказался.

— Спустимся ко мне в номер, я угощу вас чем-нибудь, — предложил я и написал на салфетке: «Уверен, что у тебя в номере есть уши».

Она согласно кивнула, быстренько переоделась, и мы спустились. Я подождал, пока девушка удобно устроится на диване, затем сказал без всяких предисловий:

— Я только что разговаривал с Зиганшиным.

Вероника открыла рот. Она была так изумлена, что некоторое время никак не могла его закрыть. Я раскурил сигарету, ожидая, пока девушка не оправится. Наконец она вымолвила:

— К-к-как?

— Вскрыл парадную дверь его дома и проник внутрь. Конечно, это не совсем в рамках закона, зато не пришлось тратить время на хождение по бесконечным коридорам. — Я усмехнулся собственной наглости и, не меняя выражения лица, прямо сказал: — Зиганшин говорит, что ваш отец чокнутый болтун.