Джерард О`Нил - Черная месса

В тюремном блоке могли разместиться 140 человек в 70 камерах. Это было большое прямоугольное пространство, сконструированное как самодостаточная «мини-тюрьма» – имеется в виду, что заключенные проводили там практически все свое время и делали там почти все. Еду доставляли тележками из центральной тюремной кухни, питались заключенные за столами в общем помещении блока. В одном конце тюремного блока находились душевые, имелись там и телевизоры, и платные таксофоны. Курить запрещалось. Имелась там и «зона отдыха» – небольшая площадка на открытом воздухе, выход на нее находился в дальнем конце блока. Площадка, по сути, представляла собой некое подобие клетки, но заключенные могли хотя бы на время избавиться от спертого воздуха камер и размяться. Турник, прикрепленный под лестницей, в шутку называли «спортзалом», а тележку с книгами, стоявшую около одной из стен, «библиотекой». Два уровня камер, нижний и антресольный, тянулись во всю длину тюремного блока. Салемме и Делюка жили в камерах, расположенных рядом в дальнем конце антресольного уровня, около выхода в «зону отдыха». Флемми поместили отдельно от них.

Со временем Салемме сделался образцовым заключенным и лидером тюремного блока. Охранники на него полагались. Ему предоставили лучшую работу в тюремном блоке, должность, которую раньше занимал Хауи Уинтер, до тех пор, пока его не перевели из этого блока. Фрэнк стал «раздатчиком пищи»: трижды в день, когда все остальные заключенные сидели запертые в своих камерах, он накрывал в общем помещении на стол. Бросал лед в кувшины с соком, вытирал столы, расставлял стулья. Никакая другая работа в тюремном блоке не требовала столько ответственности – ни уборка «зоны отдыха», ни опорожнение мусорных бачков, ни уборка в душевых, ни подметание плиточных полов и прохода по антресольному этажу. Охрана требовала, чтобы блок сиял чистотой, как больничная палата, и Фрэнк внимательно следил за тем, чтобы так оно и было. Конечно, ничего общего с его прежней жизнью крутого гангстера, но все-таки работа, способ проводить свои дни, хоть какая-то занятость.

Делюка был не таким целеустремленным тружеником. Ему доверили подметать антресольный этаж. Но, как и Салемме, он все равно работал и хотел оставаться в форме – регулярно подтягивался на турнике, укрепляя мускулатуру. Оба они следили за питанием, особенно Салемме, избегавший слишком жирной тюремной пищи и предпочитавший салаты и фрукты. Кроме того, Салемме много читал – журналы о лодочном спорте, Тома Клэнси и Дина Кунца.

С Флемми же произошла совсем другая история. Во время слушаний в суде, по мере того как открывались подробности сделки с ФБР, Флемми в тюремном блоке изолировали все больше и больше. Заключенные не желали иметь с ним ничего общего. Его подвергли остракизму – крыса, самая низшая форма жизни в преступной среде. Салемме с ним не разговаривал, даже не смотрел в его сторону. Флемми иногда подходил к Делюка, но встречи эти бывали короткими и холодными.

Отчужденность, наступившая вместе с разоблачением его как осведомителя, была достаточно плоха сама по себе, но Флемми все глубже уходил в себя с того дня, как увезли Джонни Марторано. Тюремные охранники совершенно определенно не собирались скучать по наемному убийце. От Марторано у них мурашки по коже бегали – угрюмый хладнокровный смутьян, он с важным видом расхаживал по тюремному блоку, словно говорил: «Убирайтесь с моей дороги, я Джон Марторано и я убиваю людей». Но исчезновение Марторано оказалось сокрушительным для Стиви Флемми. Это значило, что Марторано притянет Балджера и Флемми к убийству – в частности, к убийству Роджера Уиллера в 1981 году. Это значило, что даже если адвокат Флемми, Кен Фишман, убедит судью Вольфа отказаться от обвинений в вымогательстве, прокуроры уже будут готовы предъявить ему новое обвинение, в убийстве.

В начале сентября, пока все дожидались судью Вольфа, внезапно всплыла новость – Марторано и обвинители договорились об условиях сделки о признании вины. В обмен на приговор от двенадцати с половиной до пятнадцати лет Марторано согласился признать себя виновным в двадцати убийствах, совершенных в течение тридцати лет в трех штатах, в том числе и в убийстве Роджера Уиллера, которое, как утверждал Марторано, он совершил по приказу Балджера и Флемми. «Люди, которых он сдал, это люди, пользовавшиеся защитой ФБР в течение долгих лет, совершавшие при этом отвратительные преступления», – заявил Дэвид Уиллер, сын убитого владельца «Мира джай-алай», отдавая свой голос за вынесение смертного приговора киллеру.

Все с нетерпением ждали судебного постановления в отношении крупнейшей организованной преступной группировки в истории Бостона. Флемми спрятался в своей камере. В тюремном блоке Н-3 бывшего криминального босса избегали все, и бо́льшую часть времени он проводил в одиночестве, сидя на своей койке. «Все время так, – сказал один из охранников. – Похож на мешок с клюшками для гольфа, который валяется у меня в чулане». Флемми не досталось никакой работы в блоке, чтобы хоть чем-то заняться. Ему не с кем было поговорить. «Он так подавлен, что вот-вот тронется умом», – заметил один из офицеров. Флемми крайне редко выходил на площадку для отдыха, чтобы глотнуть свежего воздуха или погреться на солнце, и его лицо сделалось мертвенно-бледным, почти прозрачным. Кожа приобрела цвет тюремных стен, как заметил один из охранников, – стала призрачная, как «белый попкорн».

Тони Кардинале, адвокат, открывший ящик Пандоры, где скрывалась сделка ФБР с Балджером, начал день, когда постановление наконец-то вышло, с тренировки в Атлетическом клубе Бостона. Затем заехал в отель за своим помощником, Джоном Митчеллом, приехавшим из Нью-Йорка, и они вместе отправились в суд, где клерк отдал адвокату коробку с несколькими копиями постановления. Кардинале немедленно снарядил курьера, чтобы тот доставил одну копию в плимутскую тюрьму, Фрэнку Салемме. Затем в кабинете Кардинале оба адвоката сняли пиджаки и в неофициальной обстановке, завалив стол пончиками и кофе из «Данкин Донатс», приступили к чтению толстого объемистого документа.

Колумнист «Бостон геральд», Хауи Карр, позже язвительно заметит, что Марк Вольф, должно быть, вообразил себя Эдвардом Гиббоном Новой Англии, написав «Историю взлета и падения империи Балджера»: в постановлении насчитывалась 661 страница. Кардинале и Митчеллу понравилось, как Вольф начал свой трактат, процитировав лорда Актона. «В 1861 году, – начал судья, – лорд Актон написал: все тайно вырождается, даже власть правосудия. – К этому судья добавил: – Данное дело демонстрирует, что он был совершенно прав».

Пончики никто не ел. Адвокаты не могли оторваться от постановления. Правовая часть – непосредственно влиявшая на статус дела о вымогательстве – осталась незавершенной. К примеру, судья отказался считать, что защита, которую ФБР обеспечило Балджеру и Флемми (по большей части незаконная), предоставляет им полный иммунитет от выдвижения обвинений. Однако он решил, что некоторые записи, представленные в качестве вещественных доказательств, не могут быть использованы против них. Судья сказал, что он намерен изъять из дела эти улики и, возможно, еще некоторые. Таким образом дело о вымогательстве повисло на волоске. Но чтобы прийти к окончательному решению относительно спорных улик, судья считал, что ему требуется дополнительная информация, полученная из новых досудебных слушаний. «В целом, – заключал Вольф, – отчет для решения, по ходатайству Флемми, исключить доказательства и прекратить дело остается неполным. Следовательно, суд будет продолжать слушания, необходимые, чтобы определить, прекращать ли данное дело, а если нет, то какие именно улики следует из него исключить». Это означало, что расследование будет продолжаться.