Джерард О`Нил - Черная месса

И всякий раз Коннолли обращался к пятой поправке.

Затем наступила очередь прокурора Джейми Герберта.

ГЕРБЕРТ: Доброе утро, мистер Коннолли.

КОННОЛЛИ: Доброе утро.

ГЕРБЕРТ: Мистер Коннолли, вам известно, что означает термин «взяточничество»?

КОННОЛЛИ: Я обращаюсь к пятой поправке.

ГЕРБЕРТ: Мистер Коннолли, вы изложили по меньшей мере три версии того предполагаемого соглашения, что заключили с мистером Балджером и мистером Флемми, это так?

КОННОЛЛИ: Я обращаюсь к пятой поправке.

ГЕРБЕРТ: Мистер Коннолли, за все годы сотрудничества ФБР с мистером Балджером и мистером Флемми вы хоть раз задокументировали это предполагаемое соглашение где-нибудь в материалах ФБР?

КОННОЛЛИ: Я обращаюсь к пятой поправке.

За двадцать минут Коннолли, выслушав вопрос, заданный Кардинале или Гербертом, обратился к пятой поправке почти тридцать раз. Судья прервал этот взаимообмен, постановив, что данное упражнение бесполезно, поскольку Коннолли не передумал и давать показания без статуса неприкосновенности не желает. Роберт Попео сообщил судье, что его клиент обращается к пятой поправке по его настоянию, в особенности «в свете того факта, что здесь заседают сразу два раздельных Больших жюри, а прокуроры сообщили, что мистер Коннолли является целью обоих». Пусть даже Коннолли свободно высказывается вне зала судебных заседаний и объявляет о своей невиновности (право на свободу слова, гарантированное первой поправкой), он не откажется от своего права не свидетельствовать против самого себя, гарантированного пятой поправкой.

– При каждом заданном свидетелю вопросе, касающемся существа, – сказал Попео, – он, по моему совету, будет пользоваться привилегией, дарованной Конституцией Соединенных Штатов.

Судья отпустил Коннолли: «Мистер Коннолли, вы можете идти».

Несколько минут спустя Коннолли уже стоял перед новым зданием суда на Фан Пир и разглагольствовал перед кружком телеоператоров и репортеров, подводя итоги своего воинственного противостояния прокурорам Вышаку, Герберту и Келли. Он назвал их «злостными клеветниками», с дьявольским упорством пытающимися сделать из него козла отпущения. Но даже вновь предпринятое наступление не могло стереть неприятное впечатление от наводящего тоску Джона Коннолли, читающего с карточки слова о пятой поправке – и это после того, как он неделями рассказывал всему миру, что больше в этом не нуждается.

Дальше в дело вступила процедура, не гарантировавшая скорого разрешения дела. В своем кабинете, с помощью клерков, судья Вольф начал подготовку постановления суда, изучая свидетельские показания, вещественные доказательства и судебную практику по аналогичным делам. Это затянулось на месяцы, и к началу 1999 года дело практически выпало из поля зрения общественности, хотя время от времени о нем все-таки вспоминали, пусть и в другом контексте. Бывший федеральный прокурор и экс-губернатор Билл Уэльд в 1998 году принял участие в радио-шоу, рекламируя свой первый роман, и наткнулся на ведущего программы, который интересовался сделкой Балджера с ФБР. Кристофер Лайдон из программы «Связь» на WBUR с недоверием отнесся к тому, что Уэльд не попытался как следует разобраться в происходящем с Балджером. «Почему вы не возмущаетесь? – подначивал его Лайдон. – А вашему другу Уильяму Балджеру что-нибудь об этом известно? А вы его спрашивали?»

Обычно словоохотливый Уэльд отмалчивался, отвечая «нет» с ноткой раздражения в голосе. Лайдон продолжал говорить, но это превратилось практически в монолог. Вместо того чтобы присоединиться, Уэльд заполнял эфир молчанием. Особенно беспокоило Лайдона недавнее самоубийство Билли Джонсона, полицейского, грубо поведшего себя с Уайти Балджером в аэропорту Логан из-за контрабандной налички, и уверенного, что та стычка стоила ему карьеры. «Он же убил себя! – воскликнул Лайдон. – Несчастный человек, покончивший с жизнью, которая, как он думал, была с честью посвящена службе в правоохранительных органах».

– Так где же негодование? – снова спросил Лайдон.

Наконец напряжение слегка спало, и они приступили к обсуждению романа Уэльда. Но нежелание Уэльда вступать с Лайдоном в разговор на эту тему символизировало нежелание всего руководства бостонских правоохранительных органов из поколения Уэльда всерьез разбираться в скандале с Балджером.

К концу лета 1999 года по городу распространился слух, что Вольф после десяти месяцев размышлений и писанины вносит в свое постановление завершающие штрихи. В начале августа директор ФБР Луи Фри прибыл в Бостон и на пресс-конференции публично признал, что ФБР «совершило значительные ошибки» во время двадцатилетнего сотрудничества с Балджером и Флемми. Признание сочли попыткой одержимого своим паблисити ФБР лишить ожидаемое постановление федерального суда хотя бы части его остроты. «Мы должны отчитаться за многие ошибки», – заявил Фри и пообещал, что коррумпированные агенты из Бостона будут привлечены к ответственности.

Две недели спустя ФБР объявило, что беглец Уайти Балджер наконец-то внесен в списое «Десяти» – десяти наиболее разыскиваемых ФБР беглецов. Этот шаг – предпринятый спустя более чем четыре года после бегства Балджера (в 1995 году, после предъявления ему обвинения) – расценили как очень сильно запоздавший. В общественном мнении Бостона укоренилось убеждение, что ФБР никогда по-настоящему не было заинтересовано в том, чтобы отыскать своего бывшего осведомителя. Но теперь Балджера приравняли к остальным беглецам, вроде Эрика Роберта Рудольфа, подозреваемого во взрыве женской клиники, и Усамы бен Ладена, террориста из Саудовской Аравии. Кроме того, у него имелось одно значительное отличие: он считался первым осведомителем ФБР, попавшим в знаменитый список «Десяти», включавший в себя со времени своего создания в 1950 году в общей сложности 458 беглецов. Теперь его фото должно было появиться во всех почтовых отделениях страны и в федеральных зданиях, на веб-сайте ФБР и даже в мультфильме «Шоу Дика Трейси», в серии «Разыскивается Федеральным бюро расследований».

В тюремном блоке Н-3 трое знаменитых заключенных – Фрэнк Салемме, Бобби Делюка и Стиви Флемми – тоже нетерпеливо ждали постановления. Они связывали свои высочайшие надежды с тем, что судья отыщет настолько компрометирующие улики, что немедленно откажется от дела о вымогательстве против этой троицы; что Вольф постановит, будто ФБР и в самом деле обещало Балджеру и Флемми полный иммунитет, поэтому государство не сможет его нарушить и отзовет обвинение.

Начиная с самого ареста в 1995 году троих гангстеров держали в плимутской тюрьме, современном исправительном учреждении, открытом в 1994 году и расположенном в сорока восьми милях к югу от Бостона. Новую тюрьму построили на месте старой свалки в изолированном, заброшенном районе исторической общины. Также она находилась прямо рядом с хайвеем 3, соединявшим Бостон с Кейп-Кодом, и Флемми из своей камеры мог слышать удаленные звуки свободы – шум машин, везущих отпускников и жителей пригорода по шоссе, этой дорогой они с Балджером и Коннолли когда-то ездили на Кейп-Код.