Джерард О`Нил - Черная месса

Затем 30 апреля, стоя перед судьей Вольфом, адвокат Попео объяснял, что если Джону Коннолли не обеспечат статус неприкосновенности, как Джону Моррису, он не позволит своему клиенту давать свидетельские показания. Кроме того, он не допустит, чтобы Коннолли «ударили исподтишка», когда обвинение дало понять, что Коннолли находится под следствием. После этого Коннолли воззвал к пятой поправке, позволявшей не заниматься самооговором, вышел из зала судебных заседаний и продолжил разглагольствовать насчет Морриса, который все еще оставался внутри, дожидаясь, когда можно будет завершить дачу показаний.

– Я заставил его отвернуться, – сказал Коннолли про Морриса. – Он даже не смог посмотреть мне в глаза!

Шоу Коннолли продолжалось все лето, постепенно совершенствуясь. Оскорбленный Коннолли публично, с пылом опровергал любые разоблачения свидетелей. Он оспорил почти все показания бывшего инспектора Джима Ринга, в особенности рассказ о том, как тот беспокоился из-за «идиотской» встречи Коннолли с Балджером и Флемми за обедом. Коннолли был не единственным, кто все отрицал. Билли Балджер, ушедший из политики и ставший президентом Университета Массачусетса, присоединил свой голос к голосу Коннолли после рассказа Ринга в суде о том, как Билли «заскочил» на одну из их встреч. «Я никогда не встречался с этим человеком, – сказал Билли про Ринга. – Такого случая никогда не было, но если начинаешь все отрицать, всем кажется, что происходило нечто зловещее».

В середине лета представитель штата Массачусетс, Мартин Т. Михан, объявил о планах устроить слушания в Конгрессе по поводу долгого романа ФБР с Балджером, сказав, что откровения, прозвучавшие в федеральном суде Бостона, вызывают беспокойство по поводу «возникновения, поддерживания и контролирования отношений между агентами и осведомителями». Но, как и многие другие национальные проблемы в конце 1998 года, его запрос был вскоре забыт из-за импичмента президента Клинтона.

В конце концов слушания судьи Вольфа даже перенесли в другое место, из здания на Пост-офис-сквер, в котором федеральный суд располагался в течение шестидесяти пяти лет, в новое здание с видом на Бостонскую бухту, в район, известный как Фан Пир, непосредственно в Южном Бостоне.

В июле слушания закрылись на каникулы, а когда возобновились в начале августа, оказалось, что не хватает главного участника. Фрэнк Салемме сел рядом с Бобби Делюка, за Делюка сидел Стиви Флемми. Но Джонни Марторано исчез. Он услышал больше, чем смог переварить. Он сидел с мрачным лицом, когда агенты, копы и должностные лица давали показания о сделке с Балджером. Он слушал, как ФБР защитило Балджера и Флемми в деле о махинациях на скачках в 1979 году, в то время как все остальные члены банды, включая Марторано, были осуждены. Он узнал, что после его побега (с целью избежать ареста) и десяти лет, проведенных в бегах во Флориде, ФБР сумело его найти, потому что Балджер и Флемми сообщили, где он находится. Исполнившись отвращения, Марторано согласился сотрудничать с прокурорами и давать показания против Балджера и Флемми. В четверг, 20 июля 1998 года, его незаметно забрали из тюремного блока Н-3 плимутского окружного исправительного учреждения и перевезли на секретную «явочную квартиру» для допроса. Марторано деловито рассказывал следователям об убийствах, которые совершил вместе с Балджером и Флемми и которые до сих пор оставались нераскрытыми. Этот переход на сторону противника потряс Флемми.

Тем не менее даже после многомесячного слушания показаний агентов ФБР, красочного шоу Коннолли и внезапной смены ориентации Марторано, судебные слушания достигли пика, только когда на трибуну свидетелей поднялся Стиви Флемми. Прислонившись спиной к стене, он пустился в рассуждения о «защите осведомителя». Ему требовалось убедить судью Вольфа, что правительство обещало не выдвигать против него обвинений. Появление на свидетельской трибуне обвиняемого в совершении преступлений всегда дело тонкое, а во время данных предварительных слушаний Флемми и Фишман решили, что Флемми должен как можно подробнее рассказать о своем соглашении с ФБР, при этом избегая признаний в совершении каких-либо преступлений – за исключением тех, которые, как он утверждал, были санкционированы ФБР.

Обычно в суд Флемми надевал черно-белый нейлоновый спортивный костюм. Но 20 августа 1998 года, в день, когда он поднялся на трибуну свидетелей, криминальный босс надел накрахмаленную белую рубашку, красно-коричневый галстук и серый пиджак спортивного покроя «в елочку».

– Мистер Флемми, возможно, вам будет удобнее, если немного поднимете микрофон, – заметил судья через несколько минут после того, как Флемми начал давать показания.

Флемми поправил микрофон.

– Так лучше, судья?

– И немного придвиньте стул.

Кен Фишман, тщательно контролировавший Флемми, начал прямо с того места, которое было для защиты важнее всего – с обеда в доме Джона Морриса весной 1985 года, во время которого, по словам Флемми, Моррис сказал, что гангстеры могут спокойно совершать любые преступления, «за исключением убийств». Фишман провел Флемми по всей истории их с Балджером сотрудничества с Полом Рико, Джоном Коннолли, Джоном Моррисом и Джимом Рингом. И в течение всего рассказа Флемми, с подачи Фишмана, подчеркивал, что ФБР обещало им защиту – основополагающий принцип всей сделки – начиная с первого дня.

«Это была одна из главных тем: насколько мы защищены? Мы все время это подчеркивали, а они все время отвечали на это утвердительно, все время говорили, что мы под защитой и против нас никогда не выдвинут обвинений, – заявил Флемми в свой первый день дачи показаний, буквально сразу после того, как поднялся на свидетельскую трибуну. – Мы на этом настаивали. Мы бы не стали этим заниматься, если бы не обещанная защита. Это же здравый смысл. Я этой деятельностью не гордился, и я хотел гарантий. То же самое могу сказать и про мистера Балджера».

Время от времени Флемми даже впадал в патриотическое настроение. «Полагаю, в роли осведомителя я служил правительству Соединенных Штатов», – заявил он Фреду Вышаку, когда настала очередь прокурора задавать вопросы. Флемми сказал, что они с Балджером помогали ФБР «уничтожить коза ностра, и думаю, все, что я делал, делалось в интересах правительства Соединенных Штатов».

Главный прокурор обвинения поморщился.

– Вы считаете, что в интересах правительства Соединенных Штатов было контролировать приток наркотиков в Южный Бостон? – спросил он. – Именно так вы думаете, мистер Флемми?

– Тут я обращаюсь к пятой поправке.

Вышак не был другом Флемми. Эти двое часами спорили на тему «общественной деятельности» Флемми в роли осведомителя.