Картер Браун - Ковбой с Манхеттена

— Тогда у меня появится возможность пойти в полицию, — сказал я, — и рассказать лейтенанту Райду о странном завещании старика Ричмонда и представить свидетеля, который видел, как Дюваль выскользнул из номера Элины Хоуп как раз тогда, когда она была убита. У вас есть выбор.

— Вы что, пытаетесь меня шантажировать? — тихо спросила она.

— Разумеется! — Я кивнул. — Чего не сделаешь ради правды. У вас есть два пути — рассказать ее мне или полиции. Можете делать выбор.

Она спокойно поднялась и взяла со светлого бетона свое полотенце и темные очки.

— Солнечных ванн на сегодня достаточно, — сказала она. — Думаю, что теперь хорошо бы выпить рюмочку. Вы не составите мне компанию, мистер Бойд?

— Всегда рад принять такое предложение.

— И лучше всего сделать это в моем номере, — сказала она вполне бесцветным тоном.

— Шантаж все-таки имеет свои преимущества, — сказал я с улыбкой. — Он иногда ведет к приятной встрече.

Мы поднялись в ее номер, который был очень похож на номер Элен Ричмонд, — настоящие апартаменты с отдельной гостиной и спальней. В этом отеле со всеми обращались лучше, чем со мной. У нее был даже такой же бар, как и у Элен. И, возможно, бутылок там было даже побольше.

— Называть шантажиста мистером Бойдом слишком уж официально, — спокойно сказала она. — Вас, кажется, зовут Денни, не так ли?

— Все верно, — ответил я. — Я тоже предпочитаю называть свои жертвы по имени. В Манхэттене меня иначе и не называют, как «милым шантажистом».

— Почему бы вам не приготовить напитки, пока я сниму купальный костюм? — спросила она.

— И наденете что-нибудь другое?

— Конечно, — непонимающе ответила она.

— В том и состоит весь трагизм моего существования, — мрачно сказал я.

Она исчезла в спальне, а я подошел к бару и начал приготовлять коктейли. Когда я покончил с этим, я услышал, как зашумел душ. Поэтому я и попробовал джин с тоником. Она вернулась в гостиную, когда я уже наливал себе вторую порцию. На ней был белый бархатный домашний халат, туго перетянутый в талии. На кармане халата была выткана русалка, которая не имела ничего, кроме грудей и хвоста. Три нижние пуговицы халата не были застегнуты, поэтому при ходьбе он распахивался, обнажая бедра красивой формы.

— Спасибо. — Она взяла рюмку из моей руки и отправилась с ней к кушетке. — Что это?

— Джин с тоником, — сказал я задумчиво, наблюдая, как она садится, беззаботно закидывая ногу на ногу и снова давая мне возможность полюбоваться стройными, округлыми бедрами.

— А я считала вас мужчиной, который пьет только ржаное виски вместе с джином, не добавляя туда ни льда, ни тоника. Но, видимо, я ошиблась в вас во многих отношениях.

Я прошел к кушетке и сел рядом с ней, почти касаясь ее бедер, которые оказались стройнее и длиннее, чем я предполагал.

— На это можно найти блестящий ответ, — бросил я.

Ее темные глаза так внимательно изучали мое лицо, словно пытались найти в нем щель, куда можно было бы бросить монетку.

— А вы не так глупы, как я полагала, — медленно сказала она. — Прошу извинения.

— Извинение принято, — великодушно бросил я. — Но в данный момент оно ничего вам не дает. Так как насчет Дюваля и акций фирмы «Мееркайд»?

— Мне как раз пришла в голову отличная мысль, — сказала она задумчивым тоном. — Если бы я была поумнее, Денни, я бы, наверное, должна была нанять частного детектива, как это сделала Элен. Причем очень хорошего детектива.

— Зачем?

— Но я думаю, что вы не захотите работать одновременно для двух клиенток. — Она едва слышно вздохнула. — Это, вероятно, несовместимо с вашими моральными концепциями.

— С моральными концепциями? — повторил я. — У меня нет таких концепций. Моя мораль совмещается со всем, чем угодно. Ради денег я жертвую всем… то есть почти всем.

Пальчик нетерпеливо забарабанил по коленке, а темные глаза подсчитывали, какую выгоду принесут ей последующие три монетки после того, как первая была проглочена мной как телефоном-автоматом.

— То, что я сейчас скажу, Денни, должно остаться строго между нами, — тихо начала она. — И если придется, я буду отрицать то, что сейчас вам скажу.

— Согласен.

— Меня шантажируют. И я говорю правду.

— И большую сумму требуют?

— Речь идет о больших процентах с прибыли фирмы «Мееркайд», если я когда-либо получу контрольный пакет акций этой фирмы, — сказала она с волнением. — Есть еще и другие вещи, как алиби, например.

— Значит, Дюваль?

— Кто же еще?

— Значит, его алиби действительно подстроено?

— Он позвонил мне, сказал, что вы расспрашивали его, что наверняка зададите такие же вопросы и мне, поэтому было бы лучше, если бы я дала правильные ответы, иначе…

— И вы дали правильные, точнее говоря, нужные для него ответы.

Она провела очень женственным жестом по своим густым черным волосам.

— Вы должны понять меня, Денни. Я не решусь отказать ему в алиби, пока он может меня шантажировать.

— Это понятно. Но чем он мог нагнать на вас такого страху?

— Фотографиями, — сказала она глухим голосом.

— Этими пресловутыми фотографиями?

— Дюваль — профессиональный художник и делает отличные снимки, — сказала она с горечью. — И он фокусник в такого рода съемках.

— Значит, вы боитесь за свою репутацию? — спросил я с сомнением.

— Денни. — Она попыталась улыбнуться. — Неужели вы так наивны? Вам Элен сказала, почему ее отец составил такое завещание?

— Вы работали несколько лет у ее отца секретарем, и Элен предполагает, что вы были для него не только секретаршей.

— И не ошибается в своем предположении, — ответила она каким-то безучастным тоном. — У него был летний домик в Рокленд-Каунти, и мы тайком туда уезжали на уик-энд — только вдвоем. Мы были уверены, что об этом никто не знает, но Дюваль оказался дотошным человеком, узнал об этом в один из своих визитов в Нью-Йорк и вмонтировал камеру с инфракрасной пленкой. Это такая пленка, которая не нуждается в свете при фотографировании.

— И с какой целью шантажирует вас Дюраль этой пленкой? — спросил я. — Ведь старик Ричмонд умер уже восемь месяцев тому назад.

— Вы знаете условия его завещания, — сказала Элейн. — Элен наймет целую армию адвокатов, если к концу года окажется, что она должна передать контрольный пакет акций в мои руки. И можете себе представить, что будет, если она предъявит эти пленки на суде, чтобы защитить свою собственность. Мои фотографии будут красоваться во всех бульварных листках на всем побережье.

— Таким образом, если я правильно понял, — подытожил я, — я достаю эти компрометирующие вас пленки, а вы разрушаете алиби Дюваля.

— Приблизительно так, — ответила она. — Но я готова нанять вас по всем правилам, Денни, и заплатить гонорар. Я знаю, как поступают в подобных случаях.