Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Старый Соломон (то есть дядюшка Цан) вытянул из-под шали большое увеличительное стекло, обрамленное металлической полоской, и, сердито, неразборчиво пришептывая, начал изучать золотую змейку.

Тем временем Олег разлил водку по стаканам.

— Клюкнем, темщики [23] Темщик — продавец краденого. , сулейки [24] Сулейка — водка. ?..

Выпил первым. Те переглянулись и тоже опустошили стаканы, потянулись к закуске.

— Ну и работа! — вновь заговорил Соломон, рассматривая в лупу ожерелье, — Подковы им ковать надо, а не алмазы гранить… Руки бы пооборвал!..

Олег повернулся к нему:

— Хватит искать у татарина кобылу [25] Искать у татарина кобылу — понапрасну тратить время. . Дело говори!

Пока дядюшка Цан старательно громко ругал своих коллег-ювелиров, чаще всего обращаясь к молчаливому продавцу, а Олег по-прежнему, кривя губы, заботливо успокаивал ладонями больную ногу, Студента, прислонившегося к стене возле репродуктора, мучило ожидание: когда же в этой говорливой коробке заиграет музыка? Вчера из радиопрограммы они узнали, что в 23.35 начнется концерт маршевой музыки, и решили именно с этой минуты приступить к кульминационному действию…

Наконец-то диктор сообщает о концерте… Молчание, только скрип, далекий, противный… Испортился, что ли?.. Нет! Заработал! Марш «Славянка»! Первые аккорды духовых и ударных инструментов смели гнетущую тревожность. Облегченно вздохнув, Студент незаметно усилил звук и стал пристально смотреть на хмурого (Олег говорил: «Упрись взглядом нагло, безотрывно, он это почувствует, озлобится, отвлечется…»).

Студент смотрел на хмурого, а сам невольно боковым зрением улавливал все движения Олега. Правая его рука отделилась от ноги, раздвинула створки саквояжа, превратив его в голодный раскрытый клюв гигантского птенца… Потом замедленно поднялась и вытянула из-под крышки стола тонкий длинный гвоздик. Студенту хорошо было видно, как вяло отвис угол фанерки — дна столового ящика и в жадный клюв гигантского птенца упали две пачки денег. Олег нажал указательным пальцем на фанерку, заставив ее круче прогнуться. Теперь уже ненасытный птенец глотал одну за другой быстро летящие пачки… Не было слышно — маршевая музыка и еврейский говорок дядюшки Цана заполняли комнату, но Студент всем своим существом ощущал глухие удары падения.

Фанерный угол покорно вернулся в прежнее положение, а длинный гвоздь закрепил его. Рука Олега раздраженно взвилась над столом.

— Хватит баки вколачивать! — крикнул он дядюшке Цану. — Дело говори!

Тот откинулся, заморгал испуганно и обиженно.

— Уважаемый, мы с вами давно работаем… Вы меня знаете… Зачем же так?.. Торопиться в моем ремесле нельзя. Я должен все до конца выяснить, все точно оценить, чтобы с обеих сторон обид не было… Но я вас сейчас огорчу. Это стеклышко, — он поднял вверх увеличительное стекло, — плохой здесь помощник… Мне надо на других приборах исследовать работу…

— Так неси приборы и исследуй! — так же властно сказал Олег.

— Это очень сложно, — уже молил дядюшка Цан. — Мне проще подняться к себе и оглядеть их там при подсветке.

— Смотри здесь! — Олег был неумолим.

— Что хотите со мной делайте, уважаемый, здесь не могу. Слишком дорогие изделия, чтоб так, на ходу… Тут основательность нужна…

Кажется, он убедил Олега. Строгий покупатель кивнул, как смилостивился.

— Ладно. Только пойдешь с ним. — Он легко, двумя пальцами, словно саквояж и в самом деле был пустым, поднял его за костяную ручку, передал Студенту.

Драгоценности были аккуратно сложены на денежные пачки — этого продавцы не могли видеть: Студент держал саквояж на уровне груди.

Старого еврея прямо-таки перекосило от обиды:

— Как стыдно, как стыдно!.. Сколько лет знакомы с вами, а доверия нет… Очень стыдно…

Но все же послушно зашаркал старыми шлепанцами за Студентом.

Он обиженно бурчал до тех пор, пока не миновал пять лестничных пролетов и не остановился у чердачной двери с выбитым стеклом.

— Успеха! — шепнул дядюшка Цан в ухо Студенту, принимая саквояж. Плотный, как стена, чердачный мрак тут же поглотил его.

Последние в их спектакле пять минут пролетели для Студента необъяснимо быстро. Спала нервозность, цепко державшая его весь этот день, ее сменило чуть возбужденное удовлетворение от непривычной остроты пережитого. Как только большая фосфоресцирующая стрелка придвинулась к цифре 12, он ринулся вниз, а вбежав в комнату, сбивчиво затараторил, точно боялся, что его не выслушают:

— Соломон просит вас зайти… Глянуть… Что-то ему не нравится… Очень просит…

— Меня? — презрительно переспросил Олег. — Сам сойдет, невелика фигура…

— Но у него там лампы большие, приборы разные… Хочет вам показать…

Олег возмущенно вскочил, потянулся за костылем.

— Послушай-ка, — сказал он с ядовитой злостью, — а этот твой жидок не догадался за мной, инвалидом, ковер-самолет прислать?..

— Но у него что-то важное… Он покажет и придет вместе с вами сюда, — сделал последнюю отчаянную попытку Студент.

Олег мастерски сыграл сомнение, делая вид, что не знает, как поступить. Развернулся, опираясь на костыль, подозрительно оглядел продавцов, но обратился к Студенту:

— Ты поможешь мне подняться… — Но с места не сдвинулся. — А этих что, оставим при всех бабках [26] Бабки — деньги. и товаре? — Он ткнул поочередно пальцем в пакет с драгоценностями, в ключик от ящика стола. — Некс [27] Н е кс — нет. . Я не лох [28] Лох — лицо, которое можно одурачить. . Бороду мне не пришьешь… [29] Бороду пришить — обмануть. — И взял ключик с блюдца. — Вот что, козыри мои залетные. Сидеть здесь и ничего не трогать до моего прихода. Может, придется бабки пересчитывать… Сидеть тихо. Дадите винта [30] Дать винта — убежать. , мои валеты в доску вас спустят [31] В доску спустить — пырнуть ножом, убить. .

— Чего зря болтать! — ответил хмурый. — Возвращайтесь скорей и дело с концом…

Только теперь Олег, опираясь на руку Студента, застучал костылем к выходу. На площадке третьего этажа ткнул Студента в бок.

— Ходу, дружище! — И схватив наперевес, как винтовку, костыль, затопал, перепрыгивая через две ступеньки. Пропустив Студента первым в темень чердака, прикрыл дверь и с профессиональным спокойствием через разбитое окно повесил снаружи массивный висячий замок, дважды провернул в нем ключ.

— Этого воробья быстро не спугнешь [32] Спугнуть воробья — сломать висячий замок. , долго провозятся, когда очухаются…

Они выбрались через чердачное окно на крышу, пробежали метров десять по волнистому шиферу до пожарной лестницы.

Среди деревьев их ждала машина.