Василий Веденеев - Крысиная тропа

— Это точно, — поддакнул Сергей. — Нашим они не чета, слабее в коленках!

— Я серьезно, — немного обиделся Иван Андреевич. — А ты все превращаешь в балаган. Думаю, скоро получишь официальную бумагу от Росбюро Интерпола, подтверждающую смерть Рыжова. И заканчивай дело: оно бесперспективно.

— Да? — Серов остановился. — А как же украденные покойным Николаем Ивановичем деньги? Как быть с другими ушедшими по этой проклятой «крысиной тропе» на Запад?

Жуков доверительно взял его под руку.

— Но ведь ты же неглупый малый, должен многое понимать с полуслова. Мы тоже работаем в этом направлении, но и нам мало чего удается сделать! Неужели ты собираешься, словно Дон Кихот, воевать с ветряными мельницами?

— Нет, я собираюсь закрыть эту тропу, — набычился Сергей.

— Смотри, — Иван Андреевич равнодушно пожал плечами, словно в один миг потерял к Серову всякий интерес. — Мое дело тебя проинформировать и по-дружески предупредить, коли уж договаривались о взаимопомощи и сотрудничестве. Мы тоже будем продолжать работу.

— А нам предлагаете завязать?

— Почему? Я не отказываюсь от дальнейшей координации усилий. Но о том, что я сказал, никому ни слова, пока не придут официальные бумаги! И все же лучше бы ты не вязался с этим делом, — глядя себе под ноги, сказал он. — Зачем тебе лишние неприятности?

Серов промолчал. Такую песню он уже слышал, и не раз, хотя бы от того же Мякишева. Уж не Трофимыч ли попросил еще разок поднажать, чтобы строптивец образумился?

— Хочешь вступить в схватку с сильными мира сего? — прищурился Жуков. — Ну-ну, безумству храбрых… Мы оба профессионалы и все прекрасно понимаем. Я уважаю твою проницательность, но учти: если станет очень худо, никакой помощи от меня не жди, кроме… сочувствия.

— Если верить буддистам, это уже очень много.

Сергей, кивнув на прощанье, пошел к метро. Больше разговаривать с человеком из ФСБ явно не о чем: он предельно точно расставил все по своим местам и четко дал понять — на него рассчитывать не стоит!

Ну и не будем! Однако принесенная им новость заставляла взглянуть на некоторые вещи с иной стороны. Жуков толкует о криминальных силах за границей, о секретных каналах и мероприятиях его ведомства, а у самого зеленая тоска в глазах. Знать, на «крысиной тропе» все слишком серьезно, и Серов, сам того не подозревая, врезался в самое что ни на есть горяченькое?

М-да, где же нашел свой печальный конец Николай Иванович? И кто завладел украденными им деньгами — уж не те ли, кто сначала помог их похитить, а затем вывезти за рубеж? Однако как это все доказать, коли тот же жирный Римша огородился частоколом бумаг и при первом же признаке опасности умотает в Ригу, а на тебя здесь спустит целую свору продажных правоведов, которые с пеной у рта будут отстаивать его интересы где угодно и перед кем угодно?

И что сказать Лариске? Опять молчать и наблюдать, подскажет ли ей сердце: с отцом случилась беда, последняя в жизни? И встречаться ли с ней вообще? Ведь она уже требует, а не просит, чтобы он отыскал и вернул ей деньги отца. А где он их возьмет?..

— Пообщались? — встретил его вопросом Тур и снял трубку зазвонившего телефона. — Это тебя!

«Неужели Лариска? — подумал Сергей. — Чует она, что ли, меня на расстоянии?»

Но это была не она.

— Сергей Иванович? — прозвучал в трубке мужской, странно знакомый голос. — Вы по-прежнему занимаетесь делом, в отношении которого вам сделали предложения?

Серов знаком показал Володьке, чтобы тот пулей летел в дежурную часть: пусть поставят номер, с которого говорит неизвестный, на удержание.

— Простите, с кем я говорю? — стараясь потянуть время, спросил Сергей.

— Не валяйте дурака, — беззлобно посоветовали на том конце провода. — Вы узнали мой голос. Вы не приняли наших предложений. Я правильно понял?

— А вы вновь хотите дать информацию? И опять не придете на встречу?

— Нет, хочу дать совет: успокойтесь! Иначе последуют иные предложения. Помните, как в «Крестном отце»? Дон Корлеоне делал предложения, от которых невозможно было отказаться.

Сергей хотел вспылить, но в наушнике уже запикали короткие гудки. Он положил трубку на стол, закурил и невесело усмехнулся: его предупредили второй раз за сегодня, но последнее предупреждение следует понимать как угрозу: не перестанешь рыпаться — убьем!

А вот хрен вам, не таких видали! И он не вшивый сыщик, как ни хотят это доказать некоторые. Он все равно добьется своего. А пока подождем Тура: вдруг удалось засечь номер?

Володька пришел минут через двадцать, и по его унылому виду Серов сразу понял — ничего!

— Звонили из таксофона около ЦУМа. Пока лаялись с дежурным городского отдела, чтобы выслал машину, там уже все следы простыли…

Ближе к вечеру Сергей отправился в излюбленный музыкальной богемой кабачок «Маэстро», где надеялся повидаться с человеком по прозвищу Фагот. Джазмен Божию милостию, играющий в стиле нью-орлеанского классического джаза, Фагот виртуозно владел кларнетом, саксофоном, корнет-а-пистоном и инструментом, по названию которого получил свое прозвище. Кроме того, он обладал приятным, чуть хрипловатым «виски-баритоном» и удивительно точно подражал Луи Армстронгу. Впрочем, чего не сделаешь ради заработка? А зарабатывать приверженцу традиционного джаза в эпоху низкопробной попсы, активно наступающей по всем фронтам, становилось все труднее.

Поднявшись из метро, Серов решил немного пройтись по бульвару, а потом свернуть и, через переулки, выйти к ресторану. Даже если он не застанет там Фагота — хотя это его любимое место препровождения времени между выступлениями, — то завсегдатаи непременно подскажут, где сейчас Гордеич, как уважительно именовали музыканта знакомые. Да и то, человек он был уже не молодой, а многие джазмены прошли через неизбежный этап подражания ему. Тем не менее Николай Гордеевич Гусев по прозвищу Фагот оставался неподражаемым.

Дневная жара немного спала, и Сергей не спешил, наслаждаясь пусть призрачной, но прохладой старого бульвара с заросшим зеленоватой тиной прудом.

Отчего-то вспомнился последний разговор с Мякишевым. Трофимыч упорно, как жук скарабей, катил шар дерьма, не привнося ни в посулы, ни в угрозы ничего новенького: все те же обещания досрочного присвоения звания подполковника за живого или мертвого Самвела, громы и молнии по поводу проволочек по делу, а в конце — набившие оскомину лозунги и призывы мобилизоваться, поднапрячься и, наконец, раскрыть! Дурак он, что ли? Просто дурак чиновник в полицейском департаменте, и все?

В этом случае с ним ни в коем разе нельзя шутить! Дураки, особенно сидящие в начальственных креслах, требуют к себе крайне осторожного отношения, как готовая в любой момент взорваться проржавевшая насквозь мина. И если ты не самоубийца, то постарайся уберечься от гибели.