Василь Быков - «Подвиг», 1989 № 05 [Антология]

В романе Виктора Пронина «Ошибка в объекте» убийство происходит только из-за того, что один человек лишает другого ореола исключительности, доказывает его заурядность, ограниченность. Разоблачитель и сам не лучше, и делает это он не по доброте душевной и не из любви к правде. Но это ему не прощается. Злоба и страх человека, лишенного привычного чувства превосходства, столь велики, что он не останавливается перед убийством, а потом для верности еще и топит свою жертву. Роман «Кандибобер» — это подробное, чуть ли не стенографическое описание подготовки преступления — человек решает ограбить сейф. Автор сознательно отказывается от какой бы то ни было таинственности, мы с самого начала знаем, кто преступник, на что он решился, единственное, что нам неизвестно, — удастся ли ему задуманное. Вадиму Анфертьеву все удается, все у него получается, адский замысел ограбить сейф таким образом, чтобы самому остаться вне подозрений, а все обвинения свалились бы на другого человека, осуществляется. Но эта вроде бы победа становится самым сокрушительным поражением в его жизни, заканчивается все так печально, что дальше некуда — убита любовь, предан друг, жизнь наполнилась враньем, притворством и фальшью, деньги… Нет ни возможности, ни желания тратить их. Для наказания преступника, а мы приучены к тому, что преступник в конце оказывается наказанным, писатель отказывается от помощи правоохранительных органов и достигает результата куда более убедительного, нежели арест, суд, заключение. Собственно, я далее детективом назвать этот роман не решаюсь, на мой взгляд, это серьезное психологическое исследование наших нынешних нравов, взглядов, наших устремлений, смятенности душ наших и разума.

Возможно, это кому-то покажется недостатком — в детективах Виктора Пронина нет рискованных погонь, опасных перестрелок, кровавых схваток. Все как-то проще, спокойнее, естественнее. Никто никого не подслушивает, не подкрадывается, каждую секунду рискуя быть разоблаченным, никакие тайны не раскрываются от случайно оброненного слова. Поэтому любители острых ощущений могут быть даже разочарованы обыденностью происходящего, но, с другой стороны, мы должны признать, что с точки зрения литературы все-таки куда интереснее столкновение характеров, судеб, позиций, нежели столкновение автомобилей даже при самой захватывающей гонке. А что касается плотности текста, динамизма повествования, то тут, как мне кажется, вполне можно употребить слово мастерство.

Что же думает о детективе сам автор? В своей статье «Расследование или исследование» он пишет: «На мой взгляд, настоящий детектив — это напряженное повествование о загадочном преступлении, совершенном неизвестным преступником, одержимым ненавистью, алчностью, ревностью, а то и любовью. Раскрыть это преступление должен человек, отличающийся изощренной наблюдательностью, проницательностью, человек, видящий следы злодейства там, где мы, простоватые и простодушные, замечаем лишь милые улыбки и незначащий обмен любезностями. Впрочем, учитывая особенности нашего общества, раскрыть преступление может и коллектив, но во главе его опять же должен стоять человек из ряда вон. Все мы, конечно, любим детективы, никто не в силах пройти мимо прилавка, на котором лежит книга с соблазнительной обложкой, и мы обостренным изголодавшимся чутьем сразу определяем — детектив. Правда, что-то не припоминается, чтоб в жизни я такой прилавок встретил. Детективы распространяются в народе по каким-то своим законам, таинственным и загадочным, и вскрыть их суть, наверно, было бы не менее интересно, чем распутать самое невероятное преступление. Но тут нас подстерегает другая опасность — используя нашу любовь к детективу, наше неустанное стремление погрузиться хоть ненадолго в мир страшноватых загадок и догадок, в мир сильных личностей и необузданных страстей, нам то и дело подсовывают то протоколы судебных заседаний, то назидательные очерки о том, что такое хорошо, что такое плохо, то бесконечно трогательные рассказы о прекрасных людях при милицейских или прокурорских знаках отличия. А мы, доверчиво отмахав страниц этак сто-двести, вдруг обнаруживаем обман и с горечью понимаем, что, несмотря на жутковатое название, читаем вовсе не детектив, а нечто совершенно ему противоположное.

И еще одно очень важное качество детектива, качество ему попросту необходимое — игра. Давайте согласимся с тем, что детектив — это игра. Он может иметь социальное, нравственное, политическое значение, может нести в себе скрытую или явную информацию о чем угодно, может смело судить об обществе, о его истинных и ложных ценностях, детектив может разоблачать нравы, клеймить преступность, воспевать мужество, но все это не исключает игры. Вспомните одну только тональность повествований о Холмсе, о Пуаро, о Марпл, об отце Брауне, вспомните классиков детективного жанра — все они пишут о своих героях с легкой иронией, как бы посмеиваясь над их выдающимися способностями и над самими собой, которые все это взялись описать с таким уморительно серьезным видом. Возьмите любой роман Агаты Кристи. Может такое быть в жизни? Никогда. Грешно даже спрашивать об этом, поскольку не в этом ценность ее вещей. Мы прощаем ей все — бедный язык, литературные штампы, ходульность персонажей, прощаем за одну только возможность хоть на короткое время окунуться в загадочные и зловещие события».

Не уклонился от такой игры и Виктор Пронин. Цикл рассказов о следователе Зайцеве и журналисте Ксенофонтове заметно отличается и от той детективной литературы, к которой все мы привыкли, и от предыдущих произведений самого автора. Это скорее иронический детектив, где элементы игры, вернее, розыгрыша, присутствуют во всех рассказах. В расследованиях, проводимых героями, нет отпечатков пальцев, доказательств и улик в обычном смысле слова. Виктору Пронину удается создать увлекательные детективы, построенные на точных наблюдениях, психологических анализах, знании человеческой натуры. Зайцев и Ксенофонтов находят преступника по знаку препинания, по телевизионной программе, опубликованной на последней странице газеты, по неоконченной шашечной партии, которую играли накануне убийца и его жертва. Причем это не фантастика, это действительно анализ, точный и убедительный. Четырехкратный чемпион мира по шашкам Анатолий Гантварг, прочитав этот рассказ, был потрясен правильностью, достоверностью проведенного писателем анализа партии, не в позиционном, а в психологическом плане, тем, что игрок действительно должен быть именно таким, каким его описал Виктор Пронин. Столь авторитетное мнение дает нам право и к другим рассказам этого цикла относиться не менее серьезно. Опубликованные в различных центральных изданиях, они привлекли внимание читателя своей необычностью, новым взглядом на старый жанр. Кое-кому, правда, показалось неуместным шутить над следствием, преступлением и обвинением, но писатель доказал, что и здесь вполне возможна ироническая улыбка, неожиданный, я бы даже сказал, озорной поворот в теме.