Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Я подумал, что Пляцевой применил запрещенный прием. И откуда они прознали про мою симпатию. Впрочем, не важно, может быть, я сам, интонацией или жестом навел их на эту догадку.

— Хорошо, я снимаю вопрос о своем выходе из игры, — мрачно произнес я.

— Мы были уверены в вашем решение, — заметил Пляцевой. — А за вашего электрика не беспокойтесь, в самое ближайшее время он окажется в уютном домике в километрах сто пятьдесят от этого гнезда порока. Он и его семья даже окрепнут на свежем воздухе, потребляя свежие продукты. Они еще станут благодарить судьбу за то, что все так сложилось. А когда опасность пройдет, мы ему предложим работу у нас. Наша компания имеет по крайней мере одно преимущество, мы не убиваем своих сотрудников. Даже если они нас в чем-то не устраивают.

Утром, когда я ехал на работу, меня поджидал сюрприз. В несколько кварталах от офиса, я заметил голосующую Ольгу.

Я посадил ее в машину.

— Как вы тут оказались? — встревожено спросил я. — Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, — успокоила она меня. — Я знала, какой вы дорогой едите, и решила вас перехватить, чтобы спокойно поговорить.

Я снизил скорость до предельно допустимого значения.

— И о чем хотите поговорить?

— Мне Юра все рассказал, как вы его спасли. Вся его семья на вас едва ли не молится.

Я покосился на Ольгу. Ее лицо было, как обычно, очень серьезным. Вот только глаза были другими, они непривычно блестели и не сводили с меня взгляда.

— Я договорился, наверное, сегодня вечером за ними приедут и отвезут за город. Там они и поживут, пока вся эта суматоха вокруг них не стихнет. Так что передайте им, пусть особенно не волнуются, все кончится благополучно. — Я остановился у тротуара. — А вот здесь вам лучше всего сойти.

Ольга кивнула головой. А дальше случилось непредвиденное. Она поцеловала меня в щеку. И тут же покраснела.

— Это я не от себя, это попросили меня поцеловать жена и дети Юрия.

— Вы хорошо справились с поручением, — решил отшутиться я. Если быть честным, то я был смущен происшедшим.

Она вышла из автомобиля и пошла по тротуару. Я проводил ее взглядом. Чувства мешают любому делу, подумал я, так как способствуют принятия неправильных и опрометчивых решений. Вчера я так глупо и поступил; как только мои гости упомянули о Царегородцевой, во мне проснулся рыцарь, желающий любым способом защитить свою даму. Хотя она явно не желает давать мне повод считать ее таковой.

Придя на работу, я тут же пригласил к себе Потоцкого. У меня было срочное задание от руководства — раскрутить депутата Поповичева. И я хотел посмотреть подготовленный моим сотрудником план.

Потоцкий как-то излишне самоуверенно положил план передо мной на стол. Я стал внимательно изучать.

Что ж, оставлен он был весьма грамотно. И все же меня не оставляло чувство, что чего-то в нем не достает существенного. Он был уж чересчур академический: все расписано по полочкам, указаны даже примерные сроки. Но сколько времени придется его выполнять? Целую пятилетку?

Я посмотрел на своего подчиненного и по выражению его лица почувствовал, что он ждет от меня слов одобрений. Ну раз ждет, надо его ими попотчевать.

— План неплохой, все расписано грамотно. Вы неплохо постарались, Игорь Игорьевич. — Я увидел, как довольная, нет, все же самодовольная улыбка появилась на его губах. Он явно считает себя тут самым умным. Впрочем, это его дело, каждый выбирает себе иллюзии по вкусу. — Но если мы его начнем выполнять, это займет чересчур много времени. А нам надо сделать все быстро. А для этого нужно выстрелить мощным залпом. Вы понимаете меня?

— Но какой придумать залп? — подал плечами Потоцкий. — Его же никто не знает.

Внезапно меня осенило. Если бы я был бы в кабинете один, и если бы мои разговоры в нем не записывались от первого и до самого последнего слова, я бы громко и от души расхохотался. Вместо этого я сделал серьезное выражение лица.

— А почему бы нам не сделать его борцом с криминалом в бизнесе. У нас все знают, что многие компании либо находятся под крышей преступного мира, либо сами являются его филиалами. Случаев таких до черта. Когда я работал обозревателем в газете, я накопал немало подобных фактов. Вот мы и бросим его на фронт борьбы с этим отвратительным явлением. Он предложит организовать парламентскую комиссию по изучению этого вопроса, внесет соответствующий законопроект, выступит с какой-нибудь общественной инициативой. Как вам такая перспектива?

— Леонид Валерьевич, какая комиссия, какой законопроект, у нас же нет никакого законопроекта! — воскликнул даже чересчур громко Потоцкий. — И, мне кажется, руководству эта идея не понравится.

Судя по всему ему известно о делах концерна гораздо больше, чем обычному рядовому сотруднику. Не случайно же его так поразило мое предложение.

— Не важно, нет законопроекта, так будет, что-нибудь да состряпаем. Важно другое, чтобы о законопроекте и о депутате, который его проталкивает, все бы заговорили. Потом этот законопроект благополучно похерят, зато фамилия человека останется в памяти. У него уже будет политический капитал, да еще какой — борца с мафией. А это для нас главное.

— Руководство не одобрит этой идеи, — снова уверенно произнес Потоцкий.

— Почему вы так думаете? — пристально посмотрел я на него.

Он смутился, поняв, что сболтнул лишнее.

— Мне так просто кажется.

— Посмотрим, окажетесь ли вы правы. Я прямо сейчас попрошусь на прием. А вы пока думайте над этой идеей.

Я хотел попасть к Кирикову, но тот уехал по делам. Я чертыхнулся, с ним было бы легче обо всем договориться. Ему нравятся парадоксальные предложения. Да и как человек он гораздо приятней. Но ничего не поделаешь, пришлось звонить секретарше Фрадкова и просить принять меня.

Секретарша сказала, что узнает. К моему большому удивлению уже через минуту она сообщила, что Михаил Маркович ждет меня.

Чудеса, думал я, поднимаясь на лифте, обычно люди ждут приема у него часами, а то и днями, а меня он пригласил тут же, как только я попросил об этом. Это наводит на размышления.

Едва я вышел из лифта, как едва не столкнулся с Костомаровым.

— Леонид Валерьевич, рад вас видеть. Как поживаете?

— Спасибо, все хорошо.

— Я рад. — Он было уже шагнул в лифт, как внезапно остановился. — Вам что-нибудь известно о человеке в маске?

— В маске? — сделал я удивленное лицо, одновременно холодея с головы до пяток. — Тот, что сидел в Бастилии в железной маске?

Костомаров громко захохотал.

— Да вы я вижу шутник.

Он зашел в лифт, створки закрылись.

Просто ли это проверка или ему в самом деле что-то известно? Я шагал по коридору, а мысли в голове ходили буквально ходуном. Если Костомарову в самом деле что-то удалось узнать, то надо отсюда улепетывать.