Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Вот оно что, теперь многое в этом разговоре становилось понятным. Мне стало немного легче, у меня появился первый в нем козырь. Теперь только надо правильно поймать момент, когда следует с него ходить.

— И что вы намерены предпринять?

— Допросить ее. Для нас крайне важно выяснить, где скрывается этот негодяй.

— Я не дам на это разрешение, — твердо произнес я.

— Почему? — удивился Костомаров.

— Потому что я знаю, как вы будете ее допрашивать. А как руководитель подразделения считаю своим долгом защищать своих сотрудников от насилия.

— А если она знает, где он прячется?

— У вас есть основания так считать?

— Пока нет. Но это ничего не значит. На данный момент она единственная наша зацепка. Он как в воду канул. И если вам дороги интересы концерна, вы не можете нам не помочь. Простите, но иначе мне придется думать, что вам нет никакого дела до безопасности наших руководителей, которые предоставили вам весьма высокооплачиваемую работу. В нашем концерне от сотрудников требуют преданности ему.

Я ощутил себя в ловушке. Если стану и дальше сопротивляться, то навлеку еще большее на себя подозрение. Если же отдам Ольгу ему на растерзание, то погублю не только ее, но и себя. Она не выдержит пыток и расскажет все, что знает. Я-то еще могу успеть сбежать, а ее уж точно живой не выпустят. Что же делать?

Внезапно меня озарило. По крайней мере это единственный шанс.

— Я сам узнаю все, что нужно, — заявил я.

Костомаров внимательно посмотрел на меня.

— И каким же образом?

Я постарался усмехнуться как можно сальней.

— Вы не хуже меня знаете, что с людьми можно работать совершенно по-разному. Особенно это касается женщин. Особенно это касается одиноких женщин. Смею вас уверить, что Ольга доверяет мне. Более того, я давно заметил, что она испытывает по отношению ко мне определенные чувства. Я думаю, что мне понадобится совсем немного времени, чтобы раздобыть нужную вам информацию.

Костомаров взял из стакана карандаш и снова начал ломать его пальцами одной руки.

— Что ж, попробуйте, — не очень охотно произнес он. Его атака на карандаш оказалась неудачной, и он раздраженно вернул его на место. Я понимал, что он недоволен не только результатом разговора, но и внезапным укреплением моего влияния, мешающего делать ему то, чего он хочет.

Я вернулся в свой кабинет.

— Ольга, зайдите, — попросил я.

Она вошла в кабинет. Как у нас это повелось, я стал расспрашивать ее о текущих делах, а сам быстро строчить на бумаге:» Сегодня вам придется ночевать у меня».

Она прочла, и ее глаза тут же округлились.

«Так надо, объясню всю потом. А пока делайте все, что я вам говорю», — продолжил я письменный диалог.

Она кивнула головой.

— Ольга Вячеславна, — игривым тоном проговорил я, — а помните, мы с вами хотели как-то поужинать. Сегодня у меня как раз свободный вечер. Заодно и обсудим наши служебные дела, что за радость говорить о них на работе. — Я рассмеялся, одновременно демонстрируя лицом, чтобы она поддержала бы мой смех.

Я совсем забыл о том, что легче улыбнуться египетскому сфннксу, чем ей. Она честно попыталась изобразить смех, но у нее ничего не вышло. Поняв это, она вдруг беззвучно заплакала.

Честно говоря, при виде плачущей Ольги, я пережил небольшой шок, так подействовала на меня эта сцена. Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы вернуть себе самообладание.

— Я рад, что вы согласны, — сказал я, — вечером не уходите, вместе поедем в какое-нибудь уютное местечко.

Я сделал знак, чтобы она вытерла слезы. Ольга достала платок, провела им по щекам и удалилась. Я же решил, что настал один из тех моментов, когда следует крепко обо всем подумать.

В предстоящей игре нельзя было допустить ошибку, ее цена может оказаться слишком велика. А потому мне следует встать на место Костомарова и понять, как же он будет действовать в этой ситуации.

Ясно, как день, что он мне не доверяет. И на мой вариант согласился исключительно под воздействием внешних обстоятельств. Скорей всего от его наглых посягательств оградил меня Фрадков. Не исключено, что он сделал это для создания противовеса начальнику службы безопасности. Судя по вчерашним его высказываниям, он давно замыслил такой маневр. Но какими бы не руководился он мотивами, надо максимально воспользоваться представившимся шансом.

Раз Костомаров мне не доверяет, то сделает все возможное, дыбы проконтролировать мои действия. А коли главной сценой замасливаемого мною спектакля будет моя квартира, следовательно, он предпримет все необходимые действия, чтобы стать негласным свидетелем того, что там будет происходить.

И если я прав, то почему бы не подыграть ему. Более того, максимально облегчить его задачу. При этом он должен играть по моим правилам.

Я снял пиджак, повесил его на спинку кресла. Из кармана достал ключи. После чего попросил зайти в кабинет Потоцкого.

Я стал расспрашивать его, как идет подготовка к выступлению Поповичева, при этом рассеяно вращая на пальце связкой ключей. Она с грохотом упала на стол. Я покачал головой и положил ключи в карман пиджака.

Потоцкий завершил свой доклад, и я отпустил его. Затем включил диктофон с очень чувствительным микрофоном и поставил его в ящик письменного стола. Несколько минут я выжидал, затем встал и вышел к своим сотрудникам.

— Я пойду на улицу куплю сигареты, — объявил я. — Если кто-нибудь меня будет спрашивать, вернусь через полчаса. А вас, Ольга Вячеславна, я попрошу, пока меня не будет, сходить в библиотеку. Вчера в газете про нас опубликовали большую, не слишком лестную статью. Скопируйте ее, нам надо подумать, как достойно ответить на этот выпад.

Я в самом деле спустился вниз. Рядом с нашим зданием располагался табачный киоск. Я купил сигареты. Но возвращаться решил не торопиться. Я закурил, мысленно пытаясь представить, что же происходит у меня в кабинете. Сработает ли приманка? А вдруг я неправильно все рассчитал.

Докурив сигарету, я вернулся в здание концерна. Заглянул в бар, выпил чашечку кофе. Посмотрел на часы. Теперь можно и возвращаться.

Я вошел в отдел и оглядел диспозицию. Ольги все еще не было на месте, зато Потоцкий что-то печатал на компьютере. При виде меня он прервал свое занятие.

— Купили сигареты? — спросил он.

— А то как же. Звонков не было.

— Ни одного.

— Вот и замечательно.

Я прошел в кабинет. Все внимательно осмотрел, сунул руку в карман пиджака и нащупал ключи. Потом достал из ящика стола диктофон. Отмотав назад пленку, стал внимательно прослушивать ее.

Сперва ничего не было слышно, но затем я различил металлическое позвякивание моих ключей. Я удовлетворенно хмыкнул; вот что значит влезть в шкуру другого человека, становятся понятными не только его намерения, но и то, как он их будет осуществлять.