Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

— Вроде бы терпимо. По крайней мере, что они не голодали — это уж точно.

— Думаю, гадать можно сколько угодно. А у меня сейчас возникло совсем другое желание. Ты можешь поцеловать меня вот сюда?

Я изобразил прежним способом поцелуй и громко застонал, изображая наслаждение. Хотя скорей всего после этого нашего диалога о Косове они сняли прослушку, но на всякий случай надо было еще раз показать им что мы занимаемся любовью, действуя по принципу: кашу маслом не испортишь.

Мы снова прогнали наш номер. Причем, на мой взгляд, во второй раз он даже оказался более удачным, чем в первый. Вот что значит опыт. Я видел, что моя партнерша устала. По окончанию она откинулась на стул и закрыла глаза.

Я подошел к тахте, разобрал ее, затем постелил постель. Дотронувшись до плеча Ольги, показал ей на нее и предложил занять здесь место.

Ольга энергично замотала головой, но я не менее энергично показал ей, чтобы она перестала бы упрямиться и легла бы спать. Сам же я вышел на кухню.

Пробыл я там минут пятнадцать. Когда же вернулся в комнату, то Ольга лежала одетой на тахте и спала. Я сел рядом в кресло и подумал, что в эту необычную ночь моя кровать будет здесь.

Утром, когда я появился на работе, меня ждал сюрприз: в моем почтовом ящике в компьютере находилось послание от Царегородцевой. Она просила меня о встрече. Правда не указывала, когда и где она должна состояться.

На всякий случай я стер сообщение, так как далеко не был уверен, что содержимое моего компьютера периодически не проходит проверку. Но прежде еще раз прочитал его; послание производило весьма странное впечатление, как будто бы его автор не полностью уверен в том, что желает встретиться. Или есть причины, останавливающее его. Но размышлять над этой темой долго не пришлось, так как позвонили секретарша Кирикова, и попросила подняться к ее шефу.

Я надеялся, что я столкнусь с Царегородцевой в одном из коридоров, и она, может быть, мне скажет, что же она в действительности хочет. Но мне не повезло, ее я так и не увидел.

Всегда любезный Кириков на этот раз, кажется, хотел превзойти самого себя. Он ласково улыбался мне, долго тряс руку.

— Чем вы сейчас занимаетесь? — спросил он.

— Делаем из незаметного депутата Поповичева политика большого масштаба. Задача весьма трудная.

— Я понимаю, материал для кройки и шитья не из лучших, — засмеялся Кириков. — Но в этом и состоит искусство закройщика — из любого куска материи пошить прекрасный костюм. Нам этот парень очень нужен. Но сейчас у меня к вам другой разговор, не менее важный.

— Я слушаю вас, Петр Олегович.

Кириков задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Вы знаете, основа нашего бизнеса — металлургический комбинат в К-й области, в городе Новореченске. Завод приносит нам существенную часть прибыли. А сейчас, когда вот-вот начнется выполнение экспортного контракта, он приобретает для нас стратегическое значение. Но в последнее время у нас сильно испортились отношения с тамошним руководством, прежде всего с губернатором. Он личность известная всей стране и считает себя в праве делать все, что ему заблагорассудится. Он вбил себе в голову, что мы грабим его область, не додаем большие деньги в областной бюджет, уводим прибыль в Москву. Ну и многое еще чего из той же оперы. А цель проста — любым способом вырвать завод из наших рук и передать своим бизнесменам. И сейчас в местных средствах массовой информации против нас началась целая война. — Кириков встал, подошел к шкафу и достал оттуда толстую кипу газет. — Тут только небольшая часть тех нападок, которыми переполнены газеты. Ознакомьтесь.

— Обязательно ознакомлюсь.

— Если бы они только этим бы и ограничивались, было бы полбеды, — вздохнул Кириков. — Но они натравливают на нас местный криминал. Он уже начал шантажировать некоторых наших сотрудников. В общем, наступление идет по всему фронту. Я надеюсь не только на ваши способности, как журналиста, но и на другие навыки тоже. Попытайтесь разобраться в ситуации. И не просто разобраться. Нам нужно создать там в средствах массовой информации свой журналистский пул, чтобы они защищали бы наши интересы. Не мне вас учить таким делам.

— И когда отправляться?

Кириков о чем-то задумался.

— Думаю, что скоро. Мы отслеживаем ситуацию и как только возникнет необходимость, сразу же вы и поедите.

Я вышел из кабинета Кирикова. Я смотрел по сторонам, но Царегородцеву по-прежнему не было видно. Конечно, можно зайти к ней в кабинет, но что-то останавливало меня от этого шага. Взамен я решил заглянуть к Костомарову, надо же отчитаться о проделанной работе.

— Леонид Валерьевич, — встретил он меня двусмысленной улыбкой. — А я только что вспоминал о вас: почему не заходите. Так увлеклись выполнением задания, — теперь он откровенно ухмыльнулся. — Есть ли успехи?

Я пожал плечами.

— Ничего сенсационного узнать не удалось. Ей неизвестно, где он скрывается. Хотя этот Косов Ольги звонил, но сказал лишь, что находится в соседней области.

— Не густо. Вы, в самом деле, уверены, что она больше ничего не знает.

— Уверен, в таких ситуациях женщины не лгут.

— Вы плохо знаете женщин, они лгут в любых ситуациях. Но будем считать, что в данный случай — это исключение и ваша нежная возлюбленная сказала правду. В самом деле, зачем Косову ее посвящать в такие опасные дела. Спасибо вам, что вы избавили нашу службу от неприятной работы.

Я вышел из кабинета, и случилось чего я так жаждал: едва лоб в лоб не столкнулся с Царегородцевой. Я хотел было ее спросить о полученном мною сообщение, но она неожиданно посмотрела на меня с таким холодным презрением, что слова комом застряли у меня в горле.

Царегородцева проследовала мимо меня, как мимо пустого место. Мне лишь оставалось недоуменно посмотреть ей вслед. Я чувствовал, что совершенно сбит с толку. Если это какая-то игра, то в чем ее смысл и каковы ее правила?

Сажу честно, это короткая сценка сильно подпортила настроение. Я-то по наивности уже воспылал надеждой, что наши отношения пойдут в гору. И все же я не понимал, что случилось. Во всем этом была какая-то логическая несуразность. Сперва она присылает послание, в котором ясно говориться о своем желании встретиться, хотя и не указываются цели. Затем буквально через час после того, как отправляет его мне, демонстрирует откровенное презрение. Либо это игра, но тогда совершенно не понятно, в чем заключается ее смысл, либо за этот короткий промежуток времени произошло нечто такое, что кардинально изменило ее намерение. Но что могло произойти?

В этом день мне предстояла еще одна неприятная встреча, правда заранее запланированная. Вместе с Потоцким мы должны были приехать в Государственную Думу к Поповичевцу. Вот уж кто не вызывал во мне симпатии. В свое время я немало имел дело с думцами, но о нем даже не слышал. Можно себе представить, как же он тихо себя вел, если даже его фамилия не была на слуху.