Артемий Люгер - Быть киллером

— Рюмочку, — фыркнул «солидняк», — ты бы ещё предложил напёрсток! Наливай стакашок, только не думай, что этим меня задобришь.

Он залпом выпил бокал коньяка и, не попрощавшись, вышел так же стремительно, как и вошёл. Я тут же позвонил Георгию Карповичу и изложил ситуацию.

— Разберёмся, — сказал тот, — диктуй номер.

Через два дня я был вызван в офис шефа.

— Значит, по поводу нашего говнюка, — сказал шеф и, заглянув в бумажку, поправился, — Добнюка, дал же Бог фамилию! Мужик наглый до предела. Как говорят на зоне, борзеет не по чину. Хочет новый «Мерседес» — это ладно, но за моральный ущерб требует полмиллиона долларов. Моральный, видите ли, ущерб! Разбогател на контрабанде цветных металлов в Прибалтику и решил, что держит Бога за яйца. Пытаюсь договориться — упёрся и ни в какую. Значит, решаем проблему по жёсткому варианту. Ты как, не забыл свою первую профессию?

Тут я, честно говоря, похолодел, но Георгий Карпович этого, кажется, не заметил и продолжил:

— Послезавтра у нашего скандалиста корпоративная вечеринка в ресторане «Привал охотника». Это под Сестрорецком. В семь вечера тебя у дома ждёт Жигуль, машина чистая, скромная, гаишникам неинтересная. Не доезжая до ресторана, останавливаешься вот здесь, смотри на плане и запоминай. Место такое — тебя не видно, ты видишь всех. Когда машины разъезжаются, ты заходишь в ресторан с чёрного хода. Он будет открыт. Наш жирный Дон Жуан клюёт на молодую красотку и остаётся в ресторане. Там на втором этаже три номера для любвеобильных клиентов. Он — во втором. Ты ждёшь вот здесь. Они заходят в номер, через пять минут красотка выходит по каким-то дамским надобностям, ещё через три минуты туда заходишь ты. И убеждаешь его больше не приставать к нам со своими глупостями. Средство убеждения найдёшь в «Жигулях» под сиденьем водителя. Выходишь, как вошёл. Садишься в машину и едешь до метро «Озерки». Там оставляешь машину, естественно, без следов своего присутствия, и как рядовой обыватель, катишь на метро домой — или куда заблагорассудится. Разумеется, позвонив мне на мобильник буквально с парой нежных слов. Я пойму. Должен ещё заметить, что отдельные поручения и оплачиваются отдельно. Разочарован не будешь.

Через день всё произошло, как спланировал шеф. Когда я вошёл, Кирилл Алексеевич был уже в трусах с лампасами и перед зеркалом разглядывал своё мохнатое пузо. Увидев меня вместо ожидаемой красотки, Кирилл Алексеевич меня сразу узнал, но не удивился, а разорался:

— А ты что тут делаешь?! Вали отсюда. Я говорю только с твоим боссом.

Надо сказать, что этим приёмом он значительно облегчил мне задачу: всё-таки всадить пулю в лоб хаму легче, чем сделать то же самое с воспитанным человеком.

От метро «Озерки» я позвонил Дашке. Та была дома и, сев вместо метро в такси, через полчаса я был у неё. В её баре, слава Богу, всегда был запас напитков, а в холодильнике закуски. И через час я уже лечился от стресса знакомым и, как всегда, приятным способом.

В последнее время мои отношения с ней нельзя было назвать безоблачными. Своим женским нюхом она, конечно, быстро учуяла соперницу. Однако, будучи девушкой прагматичной, скандалов мне не устраивала, понимая, что разрыв со мной ей, мягко говоря, невыгоден: её квартиру, включая содержание бара и холодильника, уже пару лет оплачивал я, не считая оплаты разных женских прихотей, которых у моей подружки было немало. Иногда во время наших, в последнее время весьма нечастых, свиданий, она демонстрировала мне своё «фэ», но в постели была по-прежнему неистова и искусна.

Такой тон, ну просто отеческий, я у шефа слышал впервые:

— Андрюша, — сказал он в трубку, — у меня к тебе дело, можно сказать — не в службу а в дружбу. Тут надо одному человеку помочь, если ты не занят, подъеду…

— Когда? — спросил я несколько сбитый я толку.

— Сейчас, — рявкнул шеф.

В офисе меня ждал человек лет сорока, подтянутый, впрочем, как все здесь, с жёстким взглядом серых глаз.

— Виктор Саныч, Андрей Владимирович, — представил шеф. Ну, не теряйте времени, поезжайте.

В микроавтобусе Виктор Саныч коротко пояснил:

— Надо забрать из психушки одного человека.

— С Пряжки, — спросил я, — из Кащенко?

— Из нашей, из спец.

В больнице Виктор-Саныча ждали. Буквально через десять минут, потребовавшихся на оформление бумаг, к нам в салон вдвинули носилки с человеком. Укрытым простынёй. Не целиком, как возят покойников, а только до шеи. Голова у человека была обрита. Цвет кожи что-то среднее между жёлтым и бледно-зелёным, глаза закрыты. Приглядевшись, можно было заметить слабое дыхание: грудь еле заметно поднималась и опускалась. Наши дороги известно какие, больного несколько раз основательно тряхнуло. Не открывая глаз, он что-то пробормотал.

— Юрий Владимирович, — довольно чётко проговорил больной.

Виктор Саныч склонился к его рту. Прислушавшись, я услышал, сказанное по-английски: «I know… Burton, I’m waiting for…Why not?»

— Мучается, — сказал Виктор Саныч, — надо обезболить.

Из своего маленького чемоданчика он достал ампулу, одноразовый шприц, ватку и, обнажив худую жёлтую руку больного, уверенно ввёл иглу в вену. Через несколько минут я обратил внимание на то, что мы проехали Площадь Победы и едем по направлению к Пулкову. «В Пулково или в Пушкин», — подумал я, но мы свернули раньше.

— Мы, что, на кладбище? — тупо спросил я, видя, что мы подъезжаем к воротам Южного кладбища.

— А вы видели, чтобы покойников возили куда-нибудь в другое место? — вопросом на вопрос ответил Виктор Саныч.

— Но он же… — начал я…

— Убедитесь сами, — сказал мой напарник, — хотите, пощупайте пульс, ну, или ещё что-нибудь…

Проверять, однако, смысла не было: покойник был покойником на все сто процентов, это было очевидно. Мы выгрузили носилки на тележку, которую сами взяли у стену конторы и быстро покатили куда-то в сторону. На окраине кладбища среди новых могил уже была выкопана ямы, в которую мы и сгрузили труп — так, как он был, в простыне, без гроба, а потом двумя сапёрными лопатками, которые тоже обнаружились у Виктор Саныча, быстро забросали яму землёй, после чего на ней потоптались. Уходя, мы оглянулись: место последнего упокоения только что лежавшего возле нас человека ничем не отличалось от окружающего пространства. Нормально, — удовлетворённо выдохнул Виктор Саныч.

— Вам куда? — спросил он, когда мы въехали в город.

— Выйду у «Московской», — сказал я, — мне здесь по прямой…

Придя домой, я не стал глушить себя стаканом водки, а сделал коктейль, к которому пристрастился в последнее время: водка с апельсиновым соком, коктейль, который почему-то на всём русскоязычном пространстве называют странным именем «отвёртка». Сидел, попивал «отвёртку» и думал.