Тору Миёси - По законам железных людей

— Гото–сэнсэй, не могу ли я обратиться к вам?

В ответ на мое обращение старший из них медленно поднял голову и я оторопел. Если Гото не оборотень, то я не знаю, что такое мужчина за семьдесят. Может быть, причина была в целебном горном воздухе, но он выглядел отлично.

— А вы кто такой? — приблизился ко мне его спутник. Я протянул ему визитную карточку, он взглянул на нее и кивнул Гото.

— У вас ко мне дело? — спросил тот.

Еще в Токио, безуспешно названивая Каёко, а потом в поезде по дороге сюда я прикидывал различные варианты разговора с Гото. Начинать прямо с задания редакции было бы безумием. То, что Каёко обитает в доме Гото, наводило на определенные размышления. Но еще Оура мне рассказывал о слухах, связывавших когда–то имена Каёко и Кавакита Канъитиро. Не потому ли она смогла выполнить мою просьбу о встрече с ним?

— Гото–сэнсэй, я хотел бы узнать от вас об услуге, которую вы когда–то оказали господину Кавакита…

— Я не знаю, о чем вы.

— Это дело, в котором участвовал Игата–сан.

— И ты приехал сюда специально за тем, чтобы спросить меня об этом?

Переход на «ты» мог означать, что Гото решил поставить меня на место как мальчишку. Но не исключено, что Каёко не делилась с этим затворником интимными подробностями своей жизни. Завотделом обнадежил меня перед отъездом, что редакцию устроит любой ответ Гото на вопрос о Малайзии, а тут иного не оставалось,

— В редакцию «Тоё–симпо» сделан запрос в связи с публикацией в одной из малайзийских газет. — Я достал из кармана газету и подал ему. Но Гото сидел недвижно, как изваяние. Моя рука повисла в воздухе.

— Говори, чего хочешь? Зачем приехал?

— Я по–малайски не читаю, но в этой газете написано, что один из крупных политиков Японии способствовал продаже в Малайзию крупной партии устаревшего вооружения.

— И этот политик — я? — в его голосе не было ни на йоту гнева, даже раздражения. Словно он говорил с неодушевленным предметом.

— Имя не названо, сэнсэй. Но приведены ваши биографические данные.

— Так значит, я — мошенник?

— Скотина! — его телохранитель как ужаленный вскочил на ноги. Я могу понять благоговение слуги перед патроном. Но тут что–то было не так. Я видел перед собой злобного зверя, привыкшего убивать. Из его пасти рвались проклятья. А рядом с ним стоял Гото и молчал. Он молчал и тогда, когда в руке его охранника сверкнул кинжал. Тот бесновался, а его хозяин смотрел на меня как на неодушевленный предмет. Как–будто меня уже не было.

Но внезапно я ощутил, как что–то изменилось. Оба словно наткнулись на какую–то преграду. Нас отделяло всего два шага, и в следующее мгновение я должен отскочить в сторону или… Но почему они медлят? Я не. выдержал и оглянулся назад. У меня за спиной… стояли еще двое. Ловушка? Моя песенка спета?

— Вам чего надо, ребята? — вдруг взорвался Гото.

— А ну–ка проваливайте! — Не знаю, относился ли этот приказ, прозвучавший у меня за спиной, и ко мне, но я охотно бы ему последовал. Я сделал несколько шагов вбок и, к счастью, меня никто не остановил. Теперь с моего нового места уже можно было разглядеть новых пришельцев. Один из них был старик в кимоно, коротко стриженный и опирающийся на палку. В другом я признал незнакомца из автомобиля. Он был по-прежнему в защитных очках и, как я предполагал, был владельцем пистолета. Эта штука, вероятно, и остудила пыл воинственного спутника Гото.

— Брось кинжал! — сказал владелец пистолета. И кинжал, звякнул, упав на камни.

— Уходите оба, — сказал старик в кимоно.

Но те не сдвинулись с места.

— Ты что же, в самом деле, хотел убить его? — обратился старик к Гото. Но тот будто воды в рот набрал.

— Напрасно лишать человека жизни — плохо. Так и передай хозяину. Он думает, что может творить, что ему взбредет, что никто его за руку не схватит. Нельзя считаться только со своей выгодой…

Телохранитель Гото хотел показать, что он человек действие и недаром ест хлеб господина. С грязной бранью он бросился на мужчину в темных очках, но тот двумя–тремя движениями усмирил противника, а затем рывком оторвал его от земли и швырнул в водопад.

— Ступай и ты туда, — сказал старик в кимоно, обращаясь к Гото. — Перед смертью искупайся в водах Гёдзя–но Такэ, смой грехи. Кавакита не прощает промахи.

— Делай, что тебе говорят! — прикрикнул мужчина в темных очках.

Фигура в белых одеждах сделала шаг вперед и исчезла,

— Так ты ничего не понял? — старик в кимоно шел впереди меня, при ходьбе он опирался на палку и его походка была неуверенной. Таксист ведь говорил мне, что у Гото в прошлом году был удар. Он так и не оправился от него.

— Понял, сэнсэй, что вы — настоящий Гото Дайгоро. И понял, что меня заманили сюда, чтобы прикончить.

— Видимо, так.

— Сэнсэй, но если эти двое — «сынки» Кавакита, за ними убийство за убийством. Их надо задержать.

— А у тебя есть доказательства, что они — убийцы?

— Есть… — начал я и осекся. — Но ведь вы только что…

— Что я видел? Что я сказал? Я сказал только, что нельзя попусту лишать человека жизни. И отправил двух нахалов освежиться, уж больно они горячие. А так — пусть все идет своим чередом. Вода падает с высокого места на низкое. И это — божественный промысел, с которым никому не совладать.

Философия водопада. Мне она была не по нутру. Но равнодушный фатализм старика по–своему захватывал. Тем более что Гото спас мне жизнь. Мы подошли к месту, где стоял автомобиль иностранной марки. Спутник Гото открыл дверцу и старик, залезая в машину, спросил меня;

— Поедешь с нами?

Задерживаться в этих местах уже не имело резона, предложение доехать до станции меня устраивало и я сел рядом с шофером. Машина развернулась, однако, вместо того чтобы пойти вниз, стала подниматься в горы. Я что–то промямлил насчет перевала, оползня и услышал от Гото, что да, верно, дорога перекрыта, но нам она не нужна, его хижина находится перед перевалом. Еще метров пятьсот от основного шоссе и мы были у «хижины» — роскошной виллы, упрятанной от посторонних глаз. Нас встречали женщина тридцати лет и слуга — сверстник хозяина. Мы прошли на террасу и Гото сел в кресло. Женщина принесла ему хаори [14] Хаори — длинный жакет; принадлежность нарядного и выходного японского костюма. , слуга подал чай. Так я стал гостем легендарной личности.

Выяснилось, что те двое вчера вечером объявились в гостинице, и Гото сразу дали знать о прибывших. Тем более что один из них зарегистрировался под его фамилией. Было очевидно, что это неспроста. Взяли под наблюдение станцию, а так как я оказался единственным пассажиром, сошедшим с поезда, взявшим такси до Годзя–но Такэ, — последовали за мной. Гото задумался, когда я (несколько запоздало) представился как газетчик и пояснил, с каким заданием приехал сюда.