Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

Сибилла увидела, как сын опять забегал пальцами по клавиатуре и прочла: «Она знает, какой я теперь?»

— Знает, всё знает! Не бойся, она не отвернётся от тебя. Ведь настоящее чувство сильнее предрассудков. А её чувство — настоящее, ты уж мне поверь…

Сибилла взглянула на свои часики, потом — на Артура, и заторопилась.

— Мне так трудно покидать тебя, Стефан, но самолёт ждать не будет. А теперь, Артур, скажи, что собирался…

— Твоя мать улетает в Шанхай, а мы едем в Дорохово, за моими вещами, — бодро начал Тураев, оглядываясь на Нору, которая так и стояла безмолвной статуей.

Несмотря на свалившиеся напасти и почтенный возраст, она была очень элегантна и стройна в чёрном, с серебристым кантом, костюме. Артур смотрел на двух необыкновенных женщин, над которыми, казалось, не было властно время. И думал, что обе они принадлежат ему — маленькому, седому, некрасивому.

— С нами ещё Паша Бушуев будет — ты его знаешь. Он вернулся в Москву, снял комнату в коммуналке. Короче, у него всё нормально. Поможет мне вещи собрать, а моя мама присмотрит, чтобы мы ничего не забыли. С заправки меня уволили, хозяйка очень сердита, но деньги обещала отдать — за вычетом штрафов. Я же много сверхурочных смен отстоял. Могла бы и зажать, но, видно, ещё совесть не потеряла…

— Хватит тебе бензином травиться, — наконец заговорила Нора, которой не терпелось поскорее отсюда уехать.

Без слёз смотреть на измученного ребёнка она не могла, и каждая минута, проведённая в этой палате, добавляла Норе седых волос.

— Поживёшь пока на нашей даче в Петрово-Дальнем, воздухом подышишь. Авось, с голоду не помрём без твоей зарплаты!

— Надеюсь, выкарабкаемся, — подхватил Тураев, но на сердце у него всё равно было неспокойно.

Вещей в дороховской общаге оставалось немного, вся мебель была казённая. По уму, надо бы подарить барахло соседям, а не тащить обратно с город. Но всё равно, без ведома и присутствия Тураева комендант общежития не мог прикоснуться к его имуществу. В любом случае, нужно ехать туда, чтобы подписать акт — во избежание недоразумений.

— Когда вернусь, забегу к тебе. Завтра, например, или послезавтра. И расскажу очень интересную историю. — Артур быстро переглянулся с Сибиллой. — Ту, которую ты очень хотел услышать. И только если ты вновь захочешь называть меня отцом, я с радостью продолжу считать тебя своим сыном…

Нора слушала и недоумевала. Артур не поделился новостью с ней, памятуя просьбу Сибиллы, но она поняла главное — её старшенький сумел разузнать что-то об отце мальчика. И про себя твёрдо решила выудить у него правду, которую так и не смогли извлечь на свет Райниковы. Но теперь пришёл её черёд быть бабушкой Стефана, и уж она своего не упустит!..

Стефан, похоже, тоже всё понял, потому что глаза его ярко вспыхнули тем самым янтарным, звериным огнём. Кровь прилила к щекам, к шрамам на губах. Не будь на нём гипса и бинтов, Стефан выглядел бы, как прежде. На краткое время к нему вернулась сила, и он крепко стиснул руку Тураева.

Тот смотрел на парня по-новому, с любопытством и затаённым страхом; что не укрылось от Норы. Мать поняла — сын узнал Сибилле и её ребёнке что-то очень важное и даже пугающее, потому что вёл себя скованно и одновременно нарочито бодро.

Стефан же радовался, что его мечта, наконец, сбылась. Мать открыла Артуру давнюю тайну, которую хранила шестнадцать лет. Его новый отец выполнил обещание, казавшееся Стефану пустым. И теперь, что бы там ни выяснилось, они с Артуром породнятся.

Не выпуская руки Тураева, Стефан сделал матери знак. Сибилла подала свою руку, и Стефан соединил их. Сомнений быть не могло — сын благословил брак матери с Артуром, и сделал это сам, без просьб и намёков. У будущей невесты не было родителей, и одобрить её союз должен был старший мужчина в семье.

— Спасибо тебе, мой мальчик! — Сибилла встала перед постелью сына на колени, обняла его. — У меня камень с сердца свалился… Или с души? Как правильно, Артур?

— Можно и так, и этак, — блаженно улыбнулся Тураев, пожимая Стефану руку и стараясь при этом не причинить ему боль.

Потом повернулся к Норе и выжидательно взглянул на неё.

— Мам, а ты как? Одобряешь?

— Будто тебе это важно! — в сердцах ответила Нора Мансуровна, но всё-таки постаралась взять себя в руки, чтобы не устраивать сцену при Стефане. — Тебе икону, что ли, вынести? Так я родилась в мусульманской семье, но при том в мечети не была ни разу…

— Ну, зачем сразу икону? — опешил Тураев. — Просто скажи, что не возражаешь, что принимаешь мой выбор… Или ты против?

Нора поджала губы, вспомнив Ирину и Симочку, которых надеялась когда-нибудь принять в своём доме. Потом выразительно взглянула на крошечные, в бриллиантах, часики.

— Кажется, Сибилла говорила, что самолёт не будет ждать. Сколько остаётся до начала регистрации? Ей же погранконтроль ещё проходить!

— Я исчезаю! — неожиданно кротко успокоила Нору Сибилла. Она не желала, чтобы больной сын стал свидетелем скандала. — Артур, не стоит торопиться. Ещё неизвестно, удастся ли мне стать свободной. Ты понимаешь, о чём я говорю…

Сибилла намекала на свои обязательства перед «конторой», но Нора скептически усмехнулась. Её уж, конечно, «молодые» в свои секреты не посвятят, но ей это и не нужно. Она обменяет благословение на рассказ об отце Стефана. Если эта потаскуха хочет войти в их семью, она должна быть откровенной с новыми родственниками.

То, что позволяла ей деликатная Дора Райникова, никогда не допустит властная Нора Тураева. Как ни крути, а в восточных семьях невестка должна уважать свекровь. С Ириной Валитовой проблем не было бы. Но Артур сам себе устроил ловушку — такую, что врагу не пожелаешь. Ему предстояла жениться на вдове своего друга, не нарвавшись при этом на материнское проклятие.

— По-моему, ты достаточно свободна. Уже скоро три месяца как! — с вызовом ответила Нора. — А траур по мужу у вас длится целый год? Только после этого можно говорить о новой свадьбе?

— Если вы желаете, я подожду год, — тихо, но твёрдо отозвалась Сибилла. — Пусть потребуется хоть десять лет, но Артур всё равно будет моим. Я постараюсь доказать вам, что достойна вашего сына. Без этого мы к венцу не пойдём. Вы знаете, что я выросла без матери, и потому очень хочу назвать мамой женщину, родившую Артура. В России, он сказал, свекровь часто называют мамой. И я мечтаю о такой чести. Значит, сделаю всё, чтобы её заслужить. Ну, всё, Стеф, я побежала!..

Сын сделал знак, и Сибилла наклонилась к нему. Стефан перекрестил мать, потом прижался губами к её щеке, обнял здоровой рукой. Нора, несмотря на воинственное настроение, достала кружевной платочек и утёрла слезу.

Артур, до хруста сжав зубы, думал об упрямом, часто вздорном характере матери. И понимал, что на год ему работы хватит. Что касается родного отца, он одобрит любой выбор сына, потому что давно считает его взрослым. Другое дело, что вкус у них одинаковый, и высокая стройная блондинка может заинтересовать родителя не только как сноха.