Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

В «трубе» запищали гудки отбоя. Павел дрожащим пальцем нажал красную кнопку, отложил телефон и закрутил руль, поворачивая «Мазду» совсем не в ту сторону, в которую намеревался ранее. Он как раз проезжал Таганку, и оттуда повернул на Большие Каменщики. Пот со лба капал прямо на руль, и Павел вытер лицо рукавом куртки.

А ведь там, около съёмной квартиры в Тушино, его ждут. Интересно, кто именно — бандиты или менты? А, может, те и другие вместе? Одни сделают грязную работу — например, выстрелят или спровоцируют аварию. А другие явятся все в белом, и после раскрутят дело по полной… Да нет, они не дождутся Павла на бульваре Яна Райниса! Молодец, Полинка! Век свечки за тебя ставить буду, если спасусь…

На Симоновском валу Павел заметил «БМВ» то ли чёрного, то ли тёмно-синего цвета, и почему-то мигом всполошился. Раньше эта «тачка» не цепляла его внимание, хоть и мелькала сзади, ещё на въезде в Москву. Вновь она возникла около Крутицкого подворья.

Ну, блин, они же ведут меня! Ведут по-настоящему, особенно даже не стесняясь! Теперь надо думать, как оторваться, даже если придётся бросить любимую «Мазду», на которую копил столько лет, ограничивая себя во всём. Даже на еду почти не оставалось — всё сжирали съёмная квартира и вот эта машинка, которой сейчас, похоже, придётся пожертвовать.

А Полинка-то откуда про всё узнала? Наверное, сказал кто-то из взрослых. Скорее всего, отец-повар, который больше похож на разбойника с большой дороги. Нужно поскорее сорваться с блесны, пока не вычислили направление. А вдруг они слушают телефон, и сейчас перекроют Коломенское? Вот ведь блядство — человек закон не нарушал, а удирает, как последний подонок! Они бы настоящих бандитов так ловили, вместо того, чтобы крышевать…

— Водитель автомобиля «Мазда» красного цвета… — донеслось до Павла, и он затравленно оглянулся. — Прижмитесь к правой обочине! Повторяю! Водитель автомобиля «Мазда» красного цвета… — далее последовал бушуевский номер, — немедленно прижмитесь к правой обочине!..

Они орали в мегафон, сигналили фарами, потом включили сирену. И далее стали преследовать «Мазду» по всем правилам, не оставляя Бушуеву ни малейшего шанса двигаться дальше — по крайней мере, в машине.

Павел стёр с навигатора Полинкин адрес, рассовал по карманам куртки документы и ещё раз пожалел, что так быстро приходится расставаться с «красной девицей». Ведь никогда больше он не увидит «Мазду», никогда! И спокойной, налаженной жизнью с мыслями о недалёком уже дне рождения больше не будет…

Бешено оскалившись, Павел не затормозил, а бросил «Мазду» вправо, в какой-то переулок. А после — в другой. И закрутился где-то в районе станции метро «Автозаводская», среди огороженных строек, глухих заборов и припаркованных на ночь машин. Здесь было темно, потому что установленные на заборах прожекторы освещали огороженную территорию. А фонари мигали еле-еле, и их зеленовато-лиловый свет отражался от занесённых снегом лобовых стекол.

Бушуев, взвизгнув зимними шинами, влетел за угол, затормозил, отстегнул ремень. Прижался лбом и губами к рулю, а потом выпал в пахнущий бензином снег, захлопнул дверцу. Прополз несколько метров, не поднимая головы, нырнул в тень длинного бетонного забора. Лишь бы не увидел его кто-нибудь ненароком, не попалась камера слежения…

Сердце сжималось от жалости, когда представлялась оставленная «Мазда», и Павел боялся потерять контроль над собой. Он не думал сейчас о деньгах, а переживал расставание с любимой, единственной на все времена. Ему не довелось встретить такую женщину, и всю нежность Павел изливал на «тачку».

Та самая «БМВ», а с ней «Опель» вывернули из-за угла, осветив ослепительно-белым светом брошенную красную «Мазду». Автомобили резко, с шиком, затормозили. Почти одновременно открылись их дверцы, и три человека выскочили под танцующий снежок, бросились к пустой «красной девице».

А Павел ринулся в обратную сторону, стараясь на ходу припомнить номер, который недавно высветился на дисплее мобильника, но не смог. Теперь время сжалось для него в одну пульсирующую точку. Нужно было добежать до метро, пока там, в переулках, не сориентировались и не передали «всем постам» его приметы. Чтобы хоть немного сбить загонщиков со следа, Павел натянул на свою шевелюру вязаную шапочку, а куртку перевернул мехом наружу.

Как всегда в минуты опасности, Бушуев перестал быть собой. Он превратился в первобытного полузверя, которому нужно было лишь одно — спастись. Теперь он был готов лишиться не только машины, но и собственной одежды, даже кожи и крови, лишь бы получить шанс скрыться. Чувствуя, что там, за спиной, в двух чёрных автомобилях, не только неволя и позор, не только страдания и унижения, но и смерть, он полностью положился на чутьё, много раз выводившее его к свету.

Бушуев знал одно — он ни в чём не виновен. Он даже не знает толком, что нужно Тураеву от его ребят. Но ведь те, в чёрных машинах, не поверят, и запытают до потери пульса. Если не сами, то перебросят к бандитам. К тому же Аргенту, о котором один раз упомянул Артур. Тот уж, будьте покойны, его кишки на кулак намотает. Неужели Егорушка так погиб?.. Да будь я навеки проклят за то, что втянул его в это!..

С разбегу влетев в метро, Бушуев похлопал себя по карманам, вспоминая, где у него может быть карточка. Некоторое время ему пришлось попользоваться общественным транспортом — когда ждал свою «красну девицу», отдав в зачёт старую машину. Карточка была декабрьская, но Паве продлил её и на январь. С новой «тачкой» всегда начинаются проблемы, и нужно держать порох сухим. Частенько карту просили иногородние клиенты в автосалоне — если нужно было «на раз» куда-то смотаться.

И сейчас Павел всё-таки нашёл карточку, миновал турникет, стараясь левым локтем придержать бешено бьющееся сердце. Видимо, ориентировку пока не передали — милиционер равнодушно оглядел Бушуева, и служба безопасности им не заинтересовалась.

И все те несколько минут, что поезд мчался до соседней станции, он просидел в вагоне, уронив голову на руки, как будто в забытьи. Павел не мог заставить себя сесть прямо, принять вид обычного пассажира, чья совесть чиста, а будущее известно. Против воли он то и дело повторял имя своего друга, умоляя простить, и чуть не проскочил «Коломенскую».

Павел, занимавшийся в своё время джип-триалом, не боявшийся прыгать по скалам на внедорожнике и всегда выходивший невредимым из самых сложных дорожных приключений, сейчас буквально трясся от нервного озноба. Ощущение полнейшей ирреальности угнетало его сильнее мысли о грозящей опасности. Почему он должен удирать от ментов, а теперь будет вынужден вообще уехать из Москвы?