Иван Аврамов - Алиби от Мари Саверни

— Андрея Феликсовича?

Она кивнула:

— Да, его… Представляю, что он пережил в последние минуты жизни, когда узнал, что его сын, в котором души не чаял, преступник и убийца…

— Конечно, такого удара он не перенес… Жаль, достойный был человек. К сожалению, поговорка насчет яблони и яблочка далеко не всегда оправдывается. Случается, яблочко с гнильцой катится и катится куда-то под гибельный уклон. Честно признаюсь: Владислав обвел меня вокруг пальца, я поверил в его искренность, в то, что причиной трагедии стала его хвастливая болтовня. На деле ж оказалось, что идейным вдохновителем преступления был Стас Никольский, все задумал именно он, но Владислав, хоть и пошел у него на поводу, потом умело дергал за веревочки. Точнее, дергал до поры до времени, пока не на шутку перепугался…

— А эта девушка, Данута… Она сразу была посвящена в то, что замыслили эти два подонка?

— Нет. До моего первого приезда в Краков она ничего не знала… Но когда Владислав, изрядно, повторю, напуганный, что следствие рано или поздно выйдет на него, открылся этой твердой, решительной и сообразительной девушке, ей показалось, что упускать этот шанс мгновенно разбогатеть и обеспечить и себе, и ему безбедное существование, не стоит. Данута разобралась в ситуации и убедилась, что молодой Круликовский вне подозрения, стало быть, есть смысл продолжать игру. Риск? Конечно! Но овчинка, как полагали оба, стоила выделки. И Данка взяла все нити в свои руки… Вообще-то, мысль о том, что неплохо было бы завладеть златниками, промелькнула в голове Владислава Круликовского, едва он случайно наткнулся на письмо вашего отца. Но она зародилась и тут же исчезла. Знаете, как это бывает? Ах, как здорово, как просто великолепно будет, если… Ну, на уровне «если бы да кабы…», на уровне бесплодных мечтаний… Скажу больше: я даже уверен, что ничего б и не произошло, если бы не роковая встреча с Никольским в Праге. Владислав и вправду по пьянке сболтнул лишнее, причем единственно ради хвастовства, но Стас, лукавый, трусливый, себе на уме парнишка, которому, кстати, его новый польский знакомец действительно очень понравился как мужчина, хотя он и знал, что это не его сексуального поля ягода, ценную информацию зарубил себе на носу. Позже, когда встретились уже в Киеве и сидели за чаркой, он как бы в шутку предложил: «Влад, а помнишь, ты мне в Праге рассказывал мне про златники? Ну, рассуди сам: зачем такие сокровища доживающему век старику? Нам они будут нужнее! Давай попытаемся завладеть тайной клада, отыщем эти монетки и поделим: тебе шестьдесят процентов, мне — сорок». Владислав, смеясь, заметил: хитер ты, дружок, нет уж, семьдесят на тридцать.

— Олег Павлович, получается, что поездка в Киев у Владислава никак не была связана с планами завладеть златниками?

— Нет, не была связана. Он запланировал ее загодя, но когда уже в Киеве и благодаря Стасу преступная мысль в его голове начала развиваться и крепнуть, он укрепился во мнении, что, коль он так своевременно посетил Киев, сама судьба идет ему навстречу. Углядел во всем этом добрый знак. Расплывчатые планы преступной операции приняли четкую и законченную форму после того, как Стас свел и познакомил его со своим любовником Диком. Тогда они втроем и решили, что сначала Владислав нанесет визит вашему отцу в обществе Стаса, а потом уж за дело берутся Стас с Диком. Идея убрать затем Стаса как самое слабое звено, выгодная еще и тем, что с ним не надо будет делиться, а главное, можно направить следствие по ложному следу, запутать его, убедить в том, что убийца Тимофея Севастьяновича — Никольский (отпечатки пальцев на рюмке с коньяком, на чешских кронах), который по каким-то причинам добровольно свел счеты с жизнью, принадлежала бисексуалу Дику, Владислав же, с которым тот поделился задумкой, ее горячо одобрил…

Преступники, правда, не учли того неожиданного обстоятельства, что посещение вашего отца двумя пражскими знакомцами заснимет банковская видеокамера. Мы тоже об этом узнали позднее, исключительно благодаря участковому Виктору Столяренко, но лучше поздно, чем никогда, и эти видеокадры значительно продвинули следствие в верном направлении. Правда, артистический талант молодого Круликовского заставил отбросить версию о его причастности к преступлению.

Когда Владислав после моего второго общения с ним уверовал (и с оглядкой на мою реакцию, и не без участия, подчеркну, любимой девушки, которая всячески убеждала его в том, что в глазах следствия он не преступник — был, впрочем, момент, когда парень опять заколебался, дрогнул, ему разонравилась эта ходьба по лезвию ножа, не лучше ли вообще на все плюнуть и сойти со сцены), что его ни в чем не подозревают, он все-таки отважился идти до конца. В противоборстве чувств, хорошо переданном словами «и хочется, и колется», победило первое. Уж больно зримо перед его глазами маячили миллионы долларов. Ну и, за что, спрашивается, боролись? Неужели пусть пропадает пропадом добытое такими нелегкими усилиями письмо некоего киевского дворянина Федора Полторацкого, адресованное в Ниццу, барону Жоржу Бергу?

— А эта сволочь Дик…Он после расправы с отцом так легко расстался с добычей? — с недоумением спросила Илона Тимофеевна.

— Вообще-то у Диканева была мысль убрать и Владислава. Зачем ему было делиться с ним такими бесценными сокровищами? Однако, прочитав письмо Полторацкого, он понял, что не сумеет самостоятельно разобраться, в каком именно из киевских домов находится тайник со златниками. Поэтому, как и было условлено, отдал утром, через несколько часов после того, как вашего отца не стало, письмо Владиславу. Тот увез его с собой в Польшу. К чести молодого Круликовского, он сумел вычислить, какой именно особняк имеется в виду, хотя прямого указания на сей счет в послании Полторацкого не имелось. Проделал большую аналитическую работу, и здесь, по его словам, ему сильно помогла отцовская специальная литература. Сам Андрей Феликсович о том, что заботит сына, и не подозревал.

Но вернусь к Дику. Он, хоть и отодвинул это на попозже, все же уготовлял Владиславу ту же участь, что и Никольскому, считая первого чистоплюем и учитывая, что самую грязную и кровавую работу выполнил именно он. Не получилось избавиться от поляка вначале из-за необходимости, как я уже говорил, расшифровать, где же спрятаны монеты, ничего, выйдет на финише. Замечу, что после того, как Владислав относительно «засветился», связь из Кракова с Киевом поддерживалась исключительно через Дануту. В начале апреля она прилетела в наш город. Зная, где находится тайник, руководила процессом. Единственное, в чем Антон Диканев проявил инициативу, не согласовав ее с Краковом, это посещение лекции Краевского.