Андрей Молчанов - Форпост

Нет, боец Серегин! Вставай, поднимайся на ноги. Надо идти навстречу опасностям и страхам, надо воевать. И – отдавать долги. В этом смысл.

Разум обывателя диктовал слепое бегство, логика опытного солдата – рискованную игру с противником, способную вывести на захват господствующей высоты, с которой многое видится куда как отчетливее и расчетливее…

Он завел «форд» и двинулся неторопливо к выезду из города. Черная громоздкая туша БМВ послушно следовала за ним. Ее кажущаяся неповоротливость не вводила Серегина в заблуждение: в любой момент джип мог стать стремителен и беспощаден, как охотничий сокол.

Какое-то время люди, следившие за ним, держались на значительном отдалении, но после словно пренебрегли маскировкой, приблизившись к отрыву от него в полкилометра.

Прибавить газку?

Но зачем? Любым резким маневром он даст им понять, что заметил их, да и как уйти на слабосильном «фордике» от махины с пятилитровым мотором? Озлобясь, они легко столкнут его в первый же кювет и пристрелят. Ответить нечем, оружия у него нет.

Остается прикинуться простофилей. Катить себе безмятежно по дороге, слушая радио. Он ни о чем не подозревает, он – глупая добыча. А они – уверенные в себе охотники.

Как сейчас ему необходим ствол! Мощный, безотказный, и сто раз плевать на закон, запрещающий даже прикасаться к таковому. Этот закон написан для честных людей, живущих в безопасных местах, для добряков и тружеников, но не для того мира, где царит зло и где без оружия ты всего лишь беззащитный ягненок. Твою судьбу определяет лишь прихоть нелюдей, а когда они принимают решение кого-нибудь убить, спасти их жертву не может уже никто.

Он рассудил так: на этом отрезке пути, где много транспорта и свидетелей, таранить его своей машиной они не станут, глупо. Когда дорога опустеет, обгонят, перегородят джипом полотно, угрожая оружием, запихнут в багажник, отвезут в глухое местечко, где пристрелят и закопают. Не исключено и иное: у них есть подозрение, что он вооружен и окажет отпор. Значит, в пустынном месте, сразу же после обгона они откроют стрельбу. Если у них автоматы, дела его плохи.

Между тем он приближался к тому единственному убежищу, что только-то и могло спасти его: к придорожному магазину, где за рекламным щитом на стеллаже покоился, как он надеялся, его кольт.

Вариантов было три: или с ним попытаются расправиться в магазине, или на стоянке возле него, когда он будет выходить с покупками, или выматывающее нервы преследование продолжится… Нет, третьего варианта он не допустит.

Серегин свернул на стоянку. Абсолютно пустую. На миг его уколол страх: может, магазин закрыт?

Но, потянув на себя дверь, ощутил хлынувшее в лицо тепло помещения и приободрился. Себе за спину он не оглядывался, лишь отметил в отражении стеклянного окна притормаживающий возле его машинки БМВ.

Однако отныне все переменилось. Теперь, как бы кто ни был уверен, что охотится на него, на самом деле охотится он. Мигом проснулись инстинкты и навыки атакующей роли. Мир стал ярче и рельефнее, словно старался обнажить свою тайную суть. Обострилось зрение, дрогнули, проверяя себя на выносливость и быстроту движений, мышцы, а слух стал мембраной, впитывающей в себя всякий звук.

Ничего не изменилось, словно он вошел сюда впервые и не было никакого флигеля, ни его хозяина, ни зловещего БМВ… Он вновь добродушно кивнул пожилому продавцу, стоящему за кассой, и прошел в торговый зальчик. Вот знакомый параллепипед опорной колонны, вот щель между ней и рекламным щитом, вот гладкое, отполированное дерево «щечек» на рукояти кольта, вот и он сам – старый знакомец, бог весть в кого паливший в Америке, на другой планете, в иной эпохе, но теперь способный пережить уже вторую боевую молодость…

Он нежно и уважительно принял в руку оружие, погладив пальцем затворную раму и укорив себя за прошлое отношение к этому предмету, как к старой штампованной железяке. Какой он дурак! Это же его товарищ и спаситель, созданный выверенными инженерными решениями, соединявший в себе прочность и хрупкость, идеальное сосуществование систем рычагов, пружин и осей, работающих в полном согласии друг с другом.

Уверенная тяжесть пистолета передалась его руке, словно приказ оправдать несомненной победой право на владение этим произведением искусства дотошных оружейников, словно глядящих сейчас на него, Серегина, из того далека, в которое давно ушли. Впрочем, он не собирался никого подводить, и в первую очередь – себя.

Он коротко оглянулся через плечо. Продавец, стоявший за прилавком у кассы, напряженно застыл, расширив глаза. Рот его ошарашенно приоткрылся. В этот момент хлопнула, запираясь, входная дверь. Это сообщило Олегу очевидное: в магазин вошли люди с оружием.

Он знал, что будет именно так. Если кому-то необходимо его пристрелить, почему бы не слепить аранжировку с ограблением лавки и убийством в ней нежелательного свидетеля?

Он пригнулся, сделал шаг вперед, расширяя обзор с левой стороны, успел увидеть высокого парня в спортивном костюме с черной маской на лице, целящегося в его сторону «калашниковым», но у него не было времени запечатлеть сей образ в сознании во всей красе, ибо тут же Серегин нажал на литую пластину спуска, мысленно представив себе сложную работу механизма пистолета. Спуск подался к рукояти, подчиняясь кончику указательного пальца, стопор освободил пружину, двинувшую округлый боек к капсюлю, воспламенившийся порох гневно вытолкнул пулю из ствола, отбойник услужливо подал в проем рамы стреляную гильзу, курок скромно отошел назад, а новый патрон, подтолкнутый равнодушной пружиной обоймы, уже входил в горячее ложе, чтобы через половину секунды уступить место поджимавшему его собрату. Мушка занимала место строго посреди прорези прицела. Две свинцовые округлые чушки сорок пятого калибра ударили в тело противника на расстоянии менее сантиметра. Они легко преодолели кожу, хрупкую ткань ребер и разорвали мешок сердца, разбрасывая его лоскуты по всей грудной клетке.

Первый убийца рухнул на пол с глухим деревянным стуком, как тяжелая колода, второй же парень, мгновенно сообразив, какое коварство проявила их, казалось бы, безмятежная добыча, сноровисто сместился за полки консервных банок, прежде чем Олег успел уместить в него пулю.

Серегин тоже отпрянул за полки, хотя сознавал, что это не укрытие, а всего лишь ширма. Тотчас же воздух наполнился брызгами разбитых пулями бутылок минеральной воды, взрывами банок пива и бриллиантовым дождем стеклянных осколков.

В перестрелке на близком расстоянии есть что-то фантасмагорическое и невероятное: каждый выстрел похож на откровение.

Второй бандит стрелял вслепую, прикинув, где прячется противник, в надежде, что выпущенные наугад пули придутся в цель.