Александра Маринина - Городской тариф

Стаж наркопотребления у Чигрика был солидным, семь лет, и это, конечно же, не могло не сказаться на его здоровье и, главным образом, на особенностях мышления и мировосприятия. По физическому статусу он был худ и слабосилен, а по интеллектуальному - самоуверен, лжив, хвастлив и легкомыслен, считал себя жутко умным и был убежден, что обычная судьба наркомана и наркодилера его минует, поскольку он не такой, как все, он - особенный. В те моменты, когда у него не было денег, он полагал, что это исключительно злокозненный поворот судьбы, а вовсе не закономерное следствие жизни неработающего бездельника, и начинал строить какие-то невероятные планы немедленного обогащения. Планами этими щедро делился с приятелями, такими же, как он сам, на каждом углу с многозначительной миной заявляя, что скоро все будет тип-топчик и у него заведутся немереные бабки. Откуда они возьмутся, Чигрик в подробностях не рассказывал, но всячески намекал на источник благостного обогащения. В одних случаях в качестве источника фигурировал некий новый знакомый, который просто-таки упал в обморок от необыкновенных талантов Алеши Щеколдина и собрался немедленно устроить его на работу в собственную фирму, где ему будут платить по тысяче долларов в месяц. В других случаях Чигрик повествовал об «одной услуге», которую его попросили оказать и за которую обещали хорошо заплатить. Что из его рассказов было правдой, никто точно не знал, но деньги у него действительно периодически появлялись. В последние примерно года полтора фантастические источники поиссякли, мозги у Чигрика стали отказывать напрочь, он скатился к обычной жизни наркомана, ворующего из собственного дома деньги и вещи, чтобы купить дозу, и участвующего в традиционно «наркоманских» кражах из автомобилей, отнимал у подростков мобильные телефоны (со взрослыми он в силу физической хилости связываться опасался, на это его прогнивших мозгов все-таки хватало), а у стариков - пенсии, подкарауливая их возле отделений Сбербанка. Просто удивительно, как ему удавалось до сих пор не попасться.

В последние две-три недели Щеколдин вдруг снова приобрел многозначительный вид, целыми днями где-то пропадал, при встречах со знакомыми строил мину безумной деловой усталости и небрежно ронял слова, из которых следовало, что он нарыл очередной источник и скоро будет при деньгах. На вопросы о том, что же это за источник, он загадочно улыбался и отвечал, дескать, надо уметь заставлять людей делиться.

Федор Иванович Давыдов прожил долгую жизнь, много чего на своем веку повидал и имел богатый опыт следственной работы, поэтому уж такие элементарные вещи, как сложение простых чисел, делать умел. По словам Седова, оперативные контакты с Чигриком утрачены около полутора лет назад, именно с этого момента у Щеколдина началась полоса безденежья. Из этого следовал непреложный вывод: Седов его подкармливал. Сам Седов зарабатывал деньги тем, что, получив оперативную информацию, использовал ее себе на благо, вымогая у задержанных деньги за уничтожение протоколов. Информацию он получал от Чигрика, ему же отстегивал «гонорар». Сколько таких «Чигриков» состояло на связи у Седова? Уж точно не один. Когда умственные способности наркомана Щеколдина стали вызывать у Павла сомнения и вполне здравые опасения, он перестал пользоваться его услугами. Карман Чигрика резко похудел. И вот он, промаявшись без дополнительных финансовых вливаний, собрался решить свою проблему самым радикальным образом: взять деньги у самого Седова, причем взять много, а еще лучше - добиться, чтобы бывший куратор снова поставил своего агента на довольствие. Уж какая там логика выстроилась в дырявых мозгах Алеши Щеколдина - точно определить трудно, но несомненно одно: он решил начать слежку за Седовым, попытаться собрать на него какую-нибудь хитрую информацию, молчание о которой можно будет продать подороже. Но как он мог следить за Павлом, который, во-первых, знает его в лицо, а во-вторых, ездит исключительно на машине? Сперва эти два обстоятельства Чигрику в голову не пришли, но очень скоро он допер, что в первоначально задуманном виде комбинацию осуществить не удастся. Однако место жительства Павла он все-таки установил и, пока размышлял, как действовать дальше, увидел Седова с Миленой.

Вот! За нее-то он и возьмется, эта красавица Чигрика в лицо не знает и слежку не заметит. Правда, она тоже ездит на машине, но тут уж Алешка напрягся, спер у матери серьги (это случилось как раз две недели назад, и об этом мать убитого рассказала оперативникам) и на вырученные деньги нанял знакомого парня с машиной (парня тоже установили и опросили, потом его допрашивал следователь, протокол есть в деле). Всего на три дня нанял, но и этого оказалось достаточным, чтобы обнаружить, что у Милены есть любовник, на квартиру к которому она приезжает два-три раза в неделю. Ну что ж, решил предприимчивый Чигрик, если не получается шантажировать Седова, можно шантажировать его бабу, она заплатит, а деньги возьмет все у того же Седова. Какая разница, чья рука протянет купюры, если их вынимают из одного и того же кармана? Для Щеколдина вопрос кармана был принципиальным, он затаил на Павла обиду за то, что тот его «бортанул».

И вот начал Алеша Щеколдин выслеживать Милену Погодину возле ее любовного гнездышка. Терпеливо выслеживал, долго сидел на лестнице, на один пролет выше квартиры Канунникова, никуда не отлучался, приспособив в качестве отхожего места площадку перед входом на чердак. Сидел он там и в прошлый понедельник, когда убили Милену. И что-то видел. Или кого-то. Кого? Канунникова? Ну и что? Олег там живет, и вполне естественно, что он приходит к себе домой и уходит оттуда. Даже если бы Канунников заметил, что на лестнице сидит какой-то чужой парень, он не придал бы этому значения. Когда человек выходит белым днем из собственной квартиры, он точно знает, что его нельзя за это обвинить ни в чем предосудительном, и совершенно не волнуется, если его при этом кто-то видит. Другое дело, если человеку нужно алиби и он утверждает, что его дома не было, он находился за тридевять земель, а тут находится свидетель, который видел, как он выходил именно из дома и именно в то самое время. Если Канунников убийца, то должен был отреагировать на присутствие Щеколдина. Но как он его заметил? Неужели Щеколдин оказался настолько легкомысленным, что даже не прятался? Не может такого быть, если бы он не прятался, его бы заметили все жильцы девятого этажа, тем более провел он на своем наблюдательном посту довольно длительное время и находился там, судя по всему, не один день: ему же нужно было установить, как часто Милена сюда приходит. Все жильцы девятого этажа были опрошены еще тогда, когда глазастенький участковый вместе с Настюхой Каменской обнаружил банку с окурками и обильные следы мочи, и ни один из соседей Канунникова Чигрика не видел. Значит, Щеколдин проявлял разумную осторожность и делал все возможное, чтобы не попадаться на глаза. Каким же образом Канунников его углядел? Это вопрос.