Александра Маринина - Городской тариф

- А кто? - с любопытством спросил начальник.

- Тот, кто имел доступ к его паспорту. Кирилл Сайкин. Господи, Константин Георгиевич, ведь это же так просто, так очевидно было с самого начала! - Настя схватилась руками за голову и застонала: - Я виновата, не заметила того, что прямо в глаза бросается.

- Ну, Анастасия Павловна, что вы, право, откуда у вас это стремление винить во всем только себя? По делу, кроме вас, работает куча народу, и никто ничего не заметил. Кстати, кто брал показания у Сайкина? Вы сами?

- Нет, я с ним даже не встречалась. Его опрашивали Хвыля с Рыжковским, потом допросил следователь.

- Личность проверяли?

- Судя по всему, нет. Просто поверили на слово. Все же были уверены, что Погодину убил именно Канунников, Сайкин даже не был с ней знаком, у него не могло быть мотива для убийства, поэтому к его словам отнеслись с доверием, и больше никто ничего не проверял.

- Вот тут вы действительно дали маху, - покачал головой начальник. - Я имею в виду не вас конкретно, а всех. Вы подготовьте запрос в регионы, я подпишу. И насчет «Нефтяника» что-нибудь придумаем. Организация серьезная, там служба безопасности - три тысячи человек по всей стране, но ходы я найду, я вам обещаю.

Настя собралась встать, но в это время завибрировал лежащий в ее кармане мобильник. Она посмотрела на дисплей, на котором высветился номер. Хвыля. Надо ответить, вдруг что-нибудь важное.

- Да? - вполголоса проговорила она.

- Это Хвыля. Мы опросили проводников. Канунникова опознали по фотографии, они его запомнили, потому что он предъявил билет до Варшавы, но сошел в Смоленске.

- Он как-то это объяснил проводникам?

- Они поляки, по-русски почти не говорят и вообще мужики не любопытные, ни во что не лезут. Захотел пассажир сойти - ну и на здоровье, имеет право. Билет они ему отдали.

- Как же вы с ними общались? - поинтересовалась Настя.

- Привезли польскую студентку из Института русского языка.

Значит, он сошел добровольно и даже забрал свой билет. Все правильно, так и должно было быть, потому что в Бресте пограничники билеты проверяют, и если оказалось бы, что у проводника лежит билет, а самого пассажира нигде нет, подняли бы тревогу. Ну, может, и не тревогу, но обязательно в каких-нибудь документах отметили бы. А в ответах, которые пришли с погранпунктов, четко сказано, что фамилия Канунникова нигде не мелькала. Если бы Олега убили и сбросили с поезда, билет остался бы у проводников.

И все-таки зачем он забрал билет? Настя мысленно попыталась поставить себя на его место. Вот она едет в служебную командировку поездом. На полпути что-то происходит, например, ей звонят и сообщают, что Лешка попал в аварию или кто-то из родителей серьезно заболел и находится в больнице в тяжелом состоянии. Она, конечно, выйдет на первой же станции и помчится назад, в Москву. Вспомнит она про билет в таких обстоятельствах? Ну прямо-таки! Хотя билет нужен обязательно, его по возвращении из командировки следует сдать в бухгалтерию для отчетности, таков порядок, заведенный еще при царе Горохе и никем не отмененный. Любая финансовая проверка обнаружит списание денег, и если под это списание не окажется билетов, бухгалтер поимеет кучу неприятностей. И потом, Настя, конечно же, начнет названивать домой и выяснять, что произошло. Возможно, позвонит на работу и скажет, что в командировку не едет, что должна вернуться… Нет, все это совсем не похоже на то, что получилось с Канунниковым. Он был совершенно спокоен, поэтому, как человек обстоятельный, не забыл про билет. Значит, сойти с поезда его вынудили не сообщением о какой-то беде, которая стряслась в Москве с кем-то из близких. Да это и глупо, ведь человек, имеющий мобильный телефон, всегда может перезвонить и перепроверить. Кто же позвонил Канунникову? И что ему сказали?

Ладно, пойдем дальше. Вот он сошел с поезда. Что он будет делать дальше? Это зависит от того, что ему сказали по телефону. Если сказали, что он должен вернуться в Москву, потому что в Варшаве изменились обстоятельства и поездка временно откладывается, то он пойдет в кассу вокзала узнавать, когда ближайший поезд до Москвы и есть ли на него билеты. Так, годится. Настя быстро записала на компьютере задание линейному отделу транспортной милиции на станции Смоленск-Центральный.

Какие еще могут быть варианты? Канунникову сказали, что в Варшаву нужно обязательно отвезти какие-то дополнительные документы, поэтому он должен сойти с поезда до пересечения границы, завтра ему таким же поездом подвезут документы и новый билет, и он спокойно поедет дальше. В этом случае ему пришлось бы искать место для ночлега.

Она снова повернулась к компьютеру и сформулировала задание для УВД Смоленска: гостиницы, таксисты, частный сектор сдачи жилья.

Еще один вариант: ему сказали, что на станции в Смоленске его будут встречать и куда-то отвезут. Ничего тревожного, просто так нужно для дела. Подписать что-нибудь или опять же дождаться завтрашнего курьера с документами и новым билетом. Тогда ни сотрудники гостиниц, ни таксисты ничего о нем не вспомнят. Разумно. Скорее всего, так и было. Его встретили, сразу увезли, на вокзале он лишней минуты не болтался, ни к кому не обращался, ничего не искал и не спрашивал, и никто его не заметил и не запомнил.

Итак, Олега Канунникова встретили, отвезли… и убили. Где-нибудь в знаменитых смоленских лесах. Вполне возможно, что труп еще не найден.

Настя быстро составила документы, распечатала и отнесла Большакову на подпись.

И только после этого почувствовала, что смертельно хочет спать. Она уже принялась собирать вещи и сладко мечтать о сне в мягкой постели, когда открылась дверь и появился следователь Давыдов.

- Хорошо, что я тебя застал. Я тут был по своим делам, дай, думаю, к тебе загляну. Поговорить надо.

Настя обреченно поставила сумку на пол и снова села за стол.

Соня с нетерпением ждала, когда отец придет с работы, ей хотелось как можно быстрее начать воплощать в жизнь свой план. Опыта у нее было маловато, и ей не сразу удалось определить, что отец изрядно нетрезв.

- Привет, пап.

Она подставила, как обычно, щеку для поцелуя, но вовремя исправилась и сама поцеловала Павла.

- Ужинать будешь?

- Нет.

Он молча разделся, прошел в кухню, достал толстостенный стакан, вынул из шкафа бутылку джина и уселся за стол.

- Пап, когда мы завтра поедем? - спросила Соня, усаживаясь напротив него.

- Куда поедем?

- На похороны.

- Ты никуда не поедешь, - отрезал Павел. - Нечего тебе там делать. Ты останешься дома.

- Но как же, папа, - начала возражать девушка. - Как же ты без меня? Я же твой самый близкий человек.

Павел молча налил в стакан джину на три пальца, выпил одним глотком.