Марио Льоса - Кто убил Паломино Молеро?

– Эй, Литума, – позвала она и, когда он вернулся к столу, поглядела на него блестящими плутоватыми глазами и, сильно понизив голос, сказала: – Передай своему лейтенанту, что нынче ночью, пожалуй, дам ему замесить мучицы в моей квашне. Так что пусть сменит гнев на милость.

Она зазывно рассмеялась. Не удержался и полицейский.

«Черт их разберет, этих женщин», – думал он, направляясь к двери. Вдогонку ему долетел голос таксиста:

– Эй, Литума, отчего бы тебе не сказать нам, сколько отслюнили твоему начальнику, чтобы он придумал эту историю с самоубийством?

– Мне не по вкусу такие шутки, – ответил он не поворачиваясь. – А лейтенанту они понравятся еще меньше. Смотри, дон Херонимо, они могут тебе дорого обойтись.

Он услышал, как таксист выругался сквозь зубы, и помедлил на пороге: не вернуться ли? Однако решил не возвращаться. Вышел на раскаленную улицу. Двинулся по обжигающему песку, мимо мальчишек, гонявших тряпичный мяч, – тени их мельтешащим причудливым узором ложились ему под ноги. Он вспотел, рубаха прилипла к лопаткам. Можно ли поверить донье Адриане? Приходится верить. Теперь понятно, почему лейтенант с той ночи как оплеванный. Вот ведь как всерьез его заело. Вокруг такое творится, а он все про толстуху думает. Нельзя так распускаться. Вот и поплатился. Но кто бы мог ждать от доньи Адрианы? Бой-баба. Литума представил себе, как хозяйка в чем мать родила, колебля изобильные телеса, глумится над лейтенантом, а тот, растерявшись, ушам своим не верит. Да кто ж тут не растеряется? Тут уж ни до чего, давай бог ноги. Он засмеялся.

В полиции он обнаружил лейтенанта: тот сидел за своим столом по пояс голый, обливаясь потом. Одной рукой обмахивался, а в другой держал телеграмму, и глаза его за стеклами темных очков скользили по строчкам.

– Самое поганое, что никто не желает верить тому, что полковник застрелил Алисию, а потом покончил с собой, – сказал Литума. – Если бы вы слышали, какую они чушь пороли! И контрабанда, и шпионаж, и рука Эквадора. И даже педерастов приплели. Ну не дураки ли?

– Скверные новости, друг Литума, – сказал лейтенант. – Тебя переводят в департамент Хунин, к черту в зубы. Прибыть следует незамедлительно. Автобус тебе оплатят.

– В Хунин? – переспросил Литума, завороженно глядя на телеграмму. – Меня?

– Меня тоже переводят, только пока не знаю куда. Должно быть, к такой-то матери.

– Это, наверно, далеко, – пробормотал Литума.

– Вот что я тебе скажу, обалдуй ты мой Литума, – с жаром заговорил лейтенант. – Вот хотел ты распутать дело об убийстве Паломино Молеро. Готово, распутал! И что же? В награду тебя посылают в горы, подальше от этого солнышка и от тех, к кому ты привязался. Вот как тебя отблагодарили за беспорочную службу в гражданской гвардии, куда ты имел глупость поступить. Тебя переводят, куда ворон костей не донесет. Стоит мне подумать о тамошней стуже, завыть хочется.

– В лоб их всех драть, – задумчиво промолвил Литума.

Крепкая виноградная водка. (Здесь и далее – прим. перев.)

По-испански Амотапе (Amo, tape) – хозяин, прячьте.