Люк Дженнингс - Убивая Еву: умри ради меня

Я слушаю его вполуха, признательная за то, что мне не приходится говорить самой, а после ужина отправляюсь в свою комнату, ощущая в кармане пальто тяжесть «глока». В несессере с туалетными принадлежностями я обнаруживаю упаковку снотворного и принимаю одну таблетку. Потом залезаю в постель и лежу, слушая шум грузовиков на трассе. Засыпаю я, к счастью, очень быстро.

Мы выезжаем рано утром и едем еще девять часов. Небо сегодня чище, и сквозь пелену туч порой пробивается солнце, освещая морозные поля и посеребренные льдом озера. На подъездах к Пермскому краю ландшафт начинает меняться. Мы – в самой глубине России, и когда блеск снега тускнеет, реки и леса ненадолго заливает нежно-розовое свечение.

«Азов» – крошечная однозвездочная гостиница в центре Перми, в переулке рядом с улицей Пушкина. Мы подъезжаем к ней в начале одиннадцатого, Алексей провожает меня внутрь, топает у входа, стряхивая снег с ботинок, и о чем-то перешептывается с пожилым человеком за стойкой.

Он говорит мне, что мой номер оплачен и что со мной свяжутся в ближайшие дни. Из внутреннего кармана пальто он достает бумажник с пачкой банкнот и дебетовой картой Газпромбанка. Вся моя потерянность написана, должно быть, у меня на лице, поскольку Алексей быстро, по-солдатски меня обнимает, крепко пожимает мне руку и желает держаться. Потом возвращается в «Ладу», дает задний ход и, выехав на дорогу, уезжает.

В маленьком номере – темно-каштановый ковер и одно окно, выходящее на улицу. Сквозь задернутую тюлевую занавеску проникает неяркий рассеянный свет. Еще там есть диван-кровать с вязаным покрывалом, деревянный комод и миниатюрный холодильник, чей громкий стук заставляет меня выключить его через десять минут.

На подоконнике за занавеской я обнаруживаю колоду карт таро. Видимо, остались от предыдущего постояльца. Я не знаю их значений и как ими гадают, но несколько часов сижу на кровати, переворачивая карты одну за другой и разглядывая странные, таинственные образы. На загаданной мною карте – похожий на Оксану ангел. А моя карта – девятка мечей, которые пронзают меня во всех направлениях.

Эта комната вместе с заснеженными улицами вокруг гостиницы становятся моим миром. По утрам я встаю поздно, обедаю в кафе через дорогу, а потом гуляю, пока не стемнеет. В первый день я отправляюсь на прогулку по Комсомольскому проспекту. Меня радуют светлые и теплые универмаги, но мне грустно глядеть на семьи, укутанные в зимние пальто и шерстяные шарфы. Я чувствую, что перестала быть одной из них, и поэтому – чтобы не расстроиться еще больше – перехожу в менее людные места, в расположенный по соседству парк вдоль Камы.

В кафе «Сказка», которым заведует дружелюбная пара средних лет, – приглушенный свет и теплый, влажный воздух. Они приветствуют меня улыбкой и машут мне, а потом я спокойно сижу за чашкой чая. На пятое утро их дочь, которая помогает по выходным, наливая мне вторую чашку, предлагает вчерашнюю «Правду».

За все время в Перми я не брала в руки газет, и всякий раз спешу побыстрее пройти мимо магазинов и баров с включенным телевизором, где едва ли не круглосуточно транслируют фотографии убитых президентов. Я не готова узнавать подробности или читать о смерти Оксаны, хотя – бог свидетель – ни о чем ином я думать не могу. Тем не менее, тронутая любезным жестом, я беру газету, начинаю читать, и мне уже не оторваться.

В передовице (хотя этот выпуск – весь одна сплошная передовица) излагаются новые подробности «преступления века» из «правительственных источников». Убийство американского и российского президентов – говорится там – было спланировано транснациональной анархистской организацией, и российские спецслужбы в ходе двух ожесточенных перестрелок ликвидировали исполнителей. Рядом – фотографии мертвых убийц. Оксана Воронцова, главарь группы и руководитель операции, «одиозная киллерша, работавшая под именем Вилланель», лежит на спине в снегу у Большого театра в окружении спецназовцев из «Альфы», ее лицо и грудь – темные от крови. В правой руке отчетливо виден автоматический пистолет. На второй фотографии с подписью «Лариса Фарманьянц, второй киллер» – тело Чарли, изрешеченное автоматной очередью, лежит рядом со снайперской винтовкой у окна в Никольской башне Кремля, «куда она проникла нелегально».

На внутренней полосе помещена фотография ТАСС семилетней давности: медалисты на подиуме после соревнований по стрельбе на Универсиаде в Екатеринбурге. У бронзовой призерки Фарманьянц мечтательный вид, а золотая призерка Воронцова загадочно улыбается. Обе совсем молоденькие.

По данным официальных правительственных источников, убийство президентов почти удалось предотвратить благодаря некоей сотруднице британской разведки, которая, работая под прикрытием, помогала российским службам безопасности. Она сумела проникнуть в группу, но, к большому сожалению, не успела вовремя передать все детали готовящегося теракта своим кураторам из ФСБ, дабы воспрепятствовать планам убийц. Ее имя не разглашается, а теперешнее местонахождение неизвестно.

В статье подчеркивается, что ФСБ под руководством генерала Вадима Тихомирова продолжает давнюю невидимую войну с терроризмом и анархизмом. «С подобными людьми не может быть никаких компромиссов или переговоров, – сказал Тихомиров. – Нашей первоочередной задачей была и остается безопасность народа России». На фотографии рядом с текстом вид у него мудрый и жизнеутверждающий. Немного похож на Джорджа Клуни, только больше стали во взгляде.

На шестой день в полдвенадцатого утра, когда я, еще не одетая, сижу, скрестив ноги, на неубранной кровати и переворачиваю карты таро, раздается стук в дверь. Решив, что это – уборщица Ирма, запуганного вида девочка-подросток, которая опасливо снует по гостинице с допотопным пылесосом, – я кричу ей минуту подождать. Стук повторяется, и я тогда сгребаю карты, накидываю на себя вязаное покрывало и приоткрываю дверь на щелочку.

За дверью вместо Ирмы – владелец гостиницы, господин Грибин.

– К вам пришли, – сообщает он.

Я ополаскиваю лицо, одеваюсь и настороженно спускаюсь вниз. В лобби спиной ко мне, лицом к улице стоит женщина в темном пальто, ее волосы убраны под берет. Услышав мои шаги, она оборачивается. Ей около сорока, взгляд мягкий и усталый. Я ощущаю легкий запах табачного дыма.

– Доброе утро, – говорит она, протягивая руку. – Меня зовут Анна Леонова.

Я стою, уставившись на нее.

– Я была учителем французского у Оксаны, – говорит она, бросая взгляд на Грибина, который продолжает понуро топтаться поблизости.

Придя в себя, я тоже протягиваю руку.

– Да, я знаю, кто вы.

– Я подумала, может, мы могли бы сходить куда-нибудь и побеседовать?