Мойзес Наим - Два шпиона в Каракасе

Человек, который не привык никогда и ни от кого получать приказов, вздрогнул. При упоминании имени духовного наставника он подскочил, словно его подбросило пружиной. Теперь Пран стоял не двигаясь, прямой и тощий как палка. В комнате воцарилась мертвая тишина. Пран не мог понять, что происходит и почему эта американка – или мексиканка? – столько всего про него знает. Про него и про Хуана Кэша. Лицевые мускулы Прана были не слишком приспособлены для выражения удивления. Мало кто отважился бы удивлять его, и это непривычное для Юснаби Валентина чувство сразу же внесло сумятицу в его мысли. Он не умел справляться с ситуацией, когда на него обрушивалось что-то совсем уж неожиданное. А ничего более неожиданного, чем то, что он услышал минуту назад, просто быть не могло.

Не произнося ни слова, Пран долгим взглядом смотрел на Эву, потом достал из кармана своих безупречных брюк от Armani мобильник. Был только один способ прояснить ситуацию – позволить ей немедленно набрать номер проповедника. Звонок застал Кэша в особняке в Майами. На экране его телефона не отобразилось имя звонившего, но так как мало кто знал этот секретный номер, Кэш решил ответить. У него замерло сердце, когда он услышал голос верного ученика. Такого просто не могло быть. Пран не знал номеров его телефонов, и уж тем более этого. Кэш сам звонил Прану в заранее оговоренные дни. Но Пран сразу же объяснил ему причину своего звонка. Наставник очень внимательно его выслушал. И наконец твердо и не терпящим возражений тоном, свидетельствовавшим о серьезности ситуации, приказал человеку, который ни от кого и никогда не получал приказов:

– Будь осторожен, Пран. Если она и вправду сейчас находится там, рядом с тобой, не дай бог, чтобы хотя бы один волос упал с ее головы. Это может обойтись тебе слишком дорого. Да, очень дорого. И ради всего святого, ничего не предпринимай. Я прямо сейчас вылетаю в Каракас и объясню тебе, в чем тут дело. Но главное – не смей даже прикасаться к ней. Жди меня!

Острые иглы одна за другой и очень быстро, не останавливаясь, карабкались вверх по спинному мозгу президента, который сейчас выступал еще и в роли кандидата в президенты. Тысячи игл впивались в его тело, заставляя корчиться от боли. Он уже не верил, что когда-нибудь опять сможет подолгу, не зная отдыха, выступать перед народом. Боль мешала ему. Ни на миг не отпускала, и это волновало его сейчас куда больше, чем победа на грядущих президентских выборах, а ведь его соперником, как нарочно, оказался молодой человек со спортивной фигурой.

Сидя в автобусе, специально приготовленном для агитационной поездки по стране, Уго скрючивался от нестерпимой боли, тело переставало слушаться его. Боль брала над ним верх. Николас Мадуро, Силия, Анхель Монтес и другие близкие люди старались не оставлять его одного. Видя, как он страдает, они пытались убедить Уго, что надо отменить запланированное выступление.

– Народ отнесется к этому с пониманием, – в один голос уверяли они Чавеса.

– Не волнуйтесь, президент, Николас выступит вместо вас, – наседала на него Силия.

Но Уго в ответ не произнес ни слова, лишь обжег ее взглядом. И она мгновенно сообразила, что перегнула палку. Слишком явно стала торопить события.

Однако больной, даже чувствуя приближение смерти, железной хваткой цеплялся за надежду. Огромным усилием воли он выдавил из себя несколько слов и едва слышным голосом приказал кубинскому врачу, неотлучно находившемуся рядом, дать ему сильное обезболивающее. Но доктор колебался, он объяснил, что нельзя злоупотреблять анальгетиками и так наплевательски относиться к своему состоянию.

– Это приказ! – закричал на него измученный президент и на этот крик истратил последние силы.

Тем временем толпа сторонников Чавеса в красных футболках с плакатами в руках собралась на площади в центре города Сан-Фернандо-де-Апуре, где должен был произнести речь их обожаемый Уго. Предвыборная кампания продолжалась уже сто дней, и надо было сделать еще одно усилие. Активисты пытались успокоить людей: Чавес в дороге, очень скоро Главный Лидер прибудет. Гремела музыка, ее было слышно за несколько километров от площади. Некоторые танцевали. Рекой лились ром и пиво, совершенно бесплатно доставленные сюда по приказу властей. Абсолютно все были пьяны.

Взбодренный полученным от врача лекарством, Чавес поднялся на ноги и обратился к своей свите:

– Пора!

Он взобрался на платформу, придуманную специально для избирательной кампании. Потом устроился на особом помосте, сделанном так, чтобы снаружи казалось, будто Чавес стоит самостоятельно, хотя на самом деле там все было хитро предусмотрено и надежная конструкция поддерживала его со всех сторон, так что не было никакой нагрузки на ноги.

В сопровождении своей встревоженной команды Уго двинулся к площади.

– Глядите веселее, – велел он, – вы должны иметь вид победителей. Это приказ.

Платформа медленно ехала по запруженным людьми улицам, они встречали своего героя криками. Президент – и он же кандиат в президенты – улыбался направо и налево, привычно поднимал руки над головой в знак победы, и ничего, кроме опухшего лица, не позволяло даже вообразить, что от смерти его отделяет всего один шаг. Наблюдая за ним, его сторонники смогли понять глубокий смысл сказанных Чавесом еще несколько месяцев назад слов:

– Я уже не тот конь, каким был прежде, сейчас я скорее похож на буйвола.

Однако для многих уже одно его присутствие на площади явилось настоящим чудом; и люди слепо верили тому, что он сейчас утверждал: оппозиция прибегла к колдовским чарам, чтобы помешать ему провести эту избирательную кампанию. – Если бы это зависело от моей воли, я спустился бы с этой платформы и ходил бы вместе с вами по улицам, но я не могу… А мне бы очень хотелось снова стать свободным как ветер – хотя бы на несколько дней.

Действительно хотелось, потому что теперь он гораздо реже выступал по радио и телевидению и реже мог произносить речи перед большими толпами народа в главных городах Венесуэлы, в то время как его молодой и полный сил соперник успел побывать во всех уголках страны – пешком, бегом, на велосипеде, на мотоцикле или даже на тракторе. Так что получилось состязание между буйволом и зайцем. Но как поведала нам известная сказка, первым заветной черты не всегда достигает тот, кто бегает быстрее. Понятно, что сейчас возможности Чавеса были сильно ограничены болезнью, но при нем осталось его огромное обаяние и невероятная способность находить эмоциональный контакт со своими сторонниками. А вот Мадуро ни тем ни другим качеством не обладал. Чавес понимал это и не упускал случая – к ликованию толпы – поиздеваться над ним: