Меган Хорхенсен - Измена

Ниже привожу воспоминания Виктора Фуэнтеса, посвящённые описываемым событиям. Дополнений, искажений смысла, сокращений не допускаю. Иногда добавляю свои комментарии. Итак».

Последним человеком в Америке, узнавшим о покушении на Кеннеди, стал я.

Всю предыдущую ночь мне пришлось мчаться в Даллас из Флориды, где я служил в региональном офисе ЦРУ.

Было приказано забрать рабочие материалы у только что прибывшего беженца с Кубы. Речь шла о чём-то крайне важном – то ли расположение зенитной батареи, то ли расписание смены часовых на патронном заводе, – одним словом, текущая ерунда.

Почему-то кубинец объявился именно в Далласе. А так как в те годы единственным отделом ЦРУ на юге страны было наше бюро, то пришлось срочно выехать на встречу.

В девять утра 22 ноября 1963 года я пожал связному руку. Забрал бумаги, расспросил о Кубе. Договорились о следующей встрече, обещал содействие при устройстве на работу. Сложись все иначе, я долго разрабатывал бы потенциального сотрудника. А возможно, парнишка оказался бы очередным шпионом Кастро – энтузиастом-революционером и профнепригодным, как большинство коммунистических агентов тех лет.

Встречались скрытно, так как федеральные власти относились к нашей антикастровской деятельности отвратительно, ФБР нас тихо ненавидело, и если бы не поддержка местных властей и не позиция директора ЦРУ Маккона, мы вообще не смогли бы работать.

Президент Кеннеди нас не жаловал, а следовательно, нас не любили ни его брат Роберт, министр юстиции, ни военные, преданно заглядывавшие президенту в рот и почтительно кивавшие на каждый его чих. Отрицательное отношение к нашей деятельности объяснимо: мы не укладывались в схему мировой политики. Речь шла о преддверии новых отношений, основанных на относительном военном равновесии сторон, а тут мы, непочтительно это равновесие подрывающие, – мало ли что мы хотим вытащить Кубу из социалистической пропасти, – мы опасны тем, что нарушаем статус-кво. Идеалами свободы сыт не будешь.

Итак, Кеннеди нас не любил, а мы в ответ не любили его. Поэтому не доверяли почте, не обсуждали важные темы по телефону, постоянно меняли места встреч – вели себя как агенты в нейтральной стране, которая в любой момент может стать враждебной.

Сейчас, после появления десятков фильмов и книг о ЦРУ, не удивляет признание в том, что сотрудники одного из филиалов конторы действовали в собственной стране, как на враждебной территории (даже несмотря на поддержку местных властей). Но в начале шестидесятых обывателю казалось немыслимым, чтобы центральная власть ставила палки в колёса ведомству, стоявшему на острие столкновения между двумя мировыми системами – тоталитарной коммунистической, перешедшей в наступление по всему фронту, и нашей, напичканной идеалами свободы и демократии, а посему слабой и нерешительной.

В одиннадцать утра я заснул на явке в небольшой комнатушке на Филд-стрит, минутах в десяти ходьбы от Дили-Пласа, планируя проснуться к вечеру, прогуляться, поужинать, расслабиться (никаких случайных связей – не из соображений безопасности, а из щепетильности).

В 14.30 загремел телефон. Трубку я схватил после первого же сигнала – сработал рабочий рефлекс. Звонил дежурный из Майями. Ровным голосом спросил:

– Виктор? На месте? Тебе сейчас позвонят из центрального офиса Фирмы. Жди звонка.

И после короткой паузы, как бы в сомнении, стоит ли говорить что-то, не относящееся к делу, кратко добавил:

– Кажется, это связано с Событием.

Сегодня всем известно, что «Фирма» – это Центральное разведывательное управление. Тогда же подобная расшифровка аббревиатуры CIA (ЦРУ) вызывала улыбку.

Когда в Майями положили трубку, я попытался сообразить, о каком событии идет речь (дежурный произнёс слово с придыханием и с большой буквы). Единственное, что пришло в голову, это позорно провалившийся десант на Кубе два с лишним года назад, когда мы с энтузиазмом высаживались на болотистом пляже, усеянном крабами, не подозревая, что КГБ сообщило Фиделю не только место и день высадки, но и точное число десантников.

В ожидании звонка решил заварить кофе. Не успел поставить кофеварку на газ, как телефон зазвонил снова междугородным трезвоном. Подхватил трубку, назвал себя и услышал:

– Это Маккон. Джон Маккон.

Слова ошарашили. Директор ЦРУ не имел обыкновения общаться с рядовыми сотрудниками. И тем более звонить им лично за тридевять земель.

– С этой минуты вы поступаете в моё распоряжение. Немедленно явитесь в далласское управление ФБР. Там получите указания. В случае проблем с передвижением показывайте удостоверение и ссылайтесь на ФБР, они помогут.

По-моему, я вызвал большие сомнения в своей профессиональной подготовке и уровне умственного развития, когда тупо спросил:

– А какие могут быть проблемы с передвижением?

Я проспал покушение. Я не знал, что в 12.30, когда Кеннеди проезжал по Дили-Пласа, он был обстрелян из винтовки, получил тяжелое ранение в голову и скончался через полчаса, не приходя в сознание. Даже о визите его в Техас и то не знал – меня его поездки не интересовали. Я не знал о поголовных проверках документов, облавах, патрулях, прочесывающих окрестности, задержании подозрительных лиц. А я был чужаком с флоридскими номерами на машине, говорящим с иностранным акцентом (в то время редкость, вызывающая всеобщее внимание, – не то что теперь). Поэтому проблемы с передвижением быть могли.

За четверть часа, что я добирался до офиса ФБР, меня остановили раза три. Один раз пришлось объяснять цель поездки и ссылаться на ФБР. Только тут сообразил, что вообще-то с ФБР мы не сотрудничаем, – при чем тут они и почему я еду именно к ним?

Удивило, что редкие автомобилисты безропотно останавливались и предъявляли документы по первому требованию. Хватило ума не задавать вопросы полицейским – я всё еще был не в курсе происходящего, а радио в машине не работало, сломалось неделю тому назад. Починку всё откладывал, – кстати, после этого случая всегда сразу ремонтировал любой сломавшийся аппарат, даже самый ненужный.

Заскочила в голову абсурдная мысль, что началась война, но сразу же и убежала – директор ЦРУ не будет звонить рядовому агенту в случае начала боевых действий.

При дальнейшем размышлении пришел к двум возможным вариантам: либо Кастро совершил нечто дерзкое (грандиозный теракт на нефтедобывающих промыслах или на стратегической ракетной базе), либо имело место покушение на Кеннеди, совершенное кубинцем.

Такой вывод я сделал за четверть часа. Не каждый справился бы с подобной аналитической задачей при почти полном отсутствии исходного материала, но я уже был опытным профессионалом. И поэтому ошибся только в деталях.