Меган Хорхенсен - Измена

В первую очередь я понял главное – никто в Советском Союзе о деле не знал. Ничего, ни слова, ни малейшей детали. Иначе бы вели себя наши властители совсем не так. Иначе не распалась бы страна в одночасье, иначе советские лидеры заработали бы такие дивиденды, что не снились самым удачливым миллионерам.

Виктору было уже всё равно. В каждом его слове сквозила обречённость умирающего.

После отъезда Виктора я вздохнул с облегчением, хотя не без печали. С интересом открыл оставленные им записи и увидел эпиграф – пронзительную строку из старинного японского стихотворения. А может быть, не японского, не уверен. В любом случае написана строка по-русски, уверенно-ровным почерком Виктора, с выгнутыми по-испански буквами и непривычным американским наклоном: «Как огни, гаснут люди. И нет ничего от людей, только пепел печали».

Предисловие Вадима: «Frenzy – так Виктор назвал свои записки. По крайней мере в черновом варианте. Поэтому распечатывая магнитофонную запись, оставляю название. Переводится оно непросто: безумие, неистовство, помешательство.

О чём Виктор хотел сказать? О возможном помешательстве президента? О безумном решении объявить президента мёртвым? О неистовстве первых дней создания мифа? О безумии общества, исправно верящего сказкам? Обо всём сразу?

Отвечая на мои устные вопросы, Виктор получал очевидное удовольствие от воспоминаний. Как я уже заметил, он часто ссылался на свои записки, мол, найдешь ответ в них, но иногда подробно и тщательно рассказывал о том, что бумаге поведать не успел.

Пока Мари спит, свернувшись, по обыкновению, калачиком и позабыв напялить любимую крошечную пижамку, я тщательно переписываю и перевожу слова Виктора, слегка редактируя, убирая повторы, но ничего не цензурируя и не сглаживая латинский пафос. Иногда залезаю в интернет, сверяя имена и даты. Чтобы не оставалось непонятных мест, мне придётся давать пояснения и комментарии. Иначе не получится».

Об участии мафии в покушении на Кеннеди говорят очень много.

Мафиозная версия вертится вокруг деятельности Джима Гаррисона, окружного прокурора Нового Орлеана, который прославился многолетним следствием по делу Кеннеди. Он организовал судебный процесс против ряда заговорщиков. Неоднократно объявлялся сумасшедшим. Написал книгу о своих действиях, ставшую бестселлером. Известный кинофильм режиссёра Оливера Стоуна «Джон Ф. Кеннеди: Выстрелы в Далласе», где Джима Гаррисона играет Кевин Костнер. снят по этой книге. Несмотря на десятки нелепиц и подтасовок, поклонники теории заговора считают картину убедительным доказательством своей правоты.

До сих пор большую часть версий о заговоре мафии, сведений об ужасной участи свидетелей, повествований о кознях властей и тому подобном мир черпает из обвинений Гаррисона.

Летом 1967 года Гаррисон арестовал некоего Клая Шоу, хозяина небольшой компании International Trade Mart. Пытался повязать и друзей Шоу, но против них не сумел найти улик. Несмотря на очевидную непричастность этих лиц к делу, Гаррисон всюду и всячески публично поливал их грязью, – мол, вот они, главные заговорщики: Давид Ферри, Джордж Мореншильд и Гай Банистер, которого Гаррисон называл душой заговора.

Обвинения абсурдны, например, Давид Ферри обвинялся в том, что через несколько дней после покушения на Кеннеди ездил в Техас, а Освальд в детстве занимался в том же авиакружке, что и Ферри. Следовательно, оба они участвовали в покушении.

Кстати, за отказ Ферри объяснить причину поездки, Гаррисон того арестовал. Прокурор штата немедленно освободил неправомерно посаженного человека. Любого иного за противоправный арест сняли бы с должности, но с Гаррисоном связываться не хотели, опасаясь попасть в список очередных заговорщиков. Ограничились выговором.

Подобные обвинения выдвигались Гаррисоном и против остальных «заговорщиков-мафиози». Неудивительно, что суд, состоявшийся в 1969 году, провалился.

Самым слабым звеном дела у Гаррисона стала мотивация преступления (кстати, это слабейший пункт всех рассуждений о заговоре против Кеннеди). Согласно утверждениям Гаррисона, убийство организовали спецслужбы с целью разжечь войну во Вьетнаме. Смехотворность очевидна.

Среди причин заговора называлась и нелюбовь Кеннеди к нефтяным компаниям. В отличие от журналистов, которые эту версию не забывают, сам Гаррисон на ней не настаивал, так как надо совсем свихнуться, чтобы убивать президента из-за сокращения налоговых послаблений.

После провала суда Гаррисон с удвоенной силой берётся за новое расследование. Окружающие бедолагу жалеют, пытаются отправить в психиатрическую больницу. Однако врачи отказываются принять пациента, опасаясь прослыть очередными участниками заговора.

Гаррисон с треском проигрывает очередные выборы на должность прокурора своему помощнику, который не стесняясь призывает к медицинскому освидетельствованию босса. На этом Джим Гаррисон из игры выбывает. Придуманные им обвинения широко муссируются до сих пор, несмотря на то, что ни одного доказательства Гаррисон предоставить так и не смог, а все утверждения об участии мафии абсурдны.

Гаррисоном мы воспользовались. Воспользовались человеком симпатичным, умным, сообразительным и честным.

Ставилась простейшая задача – убедить широкие массы в наличии заговора с целью убийства Кеннеди. И добиться этого результата с наименьшими затратами.

Очевидно, что заговорщики могли представлять одну из трёх сторон: иностранная держава, собственные спецслужбы и бандиты. Сколько ни думай, а четвертую сторону не привлечь – не инопланетяне же и не собственная жена, которой супруг мешает общаться с милым другом.

Раздувать версию об участии других стран нам запретили. По двум причинам. Во-первых, не стоило осложнять и без того взрывоопасное положение в мире. Во-вторых, стоит сделать упор на участие иностранцев, как те из кожи вон полезут, чтобы доказать свою невиновность, а ненароком и до правды докопаются.

Оставалось валить все грехи на собственные спецслужбы и на бандитов. Со первыми легче, так как на бедняг традиционно сваливают все таинственные преступления. Журналисты кричали, а ЦРУ и ФБР оставалось только отмалчиваться или невнятно оправдываться. Достаточно было не оспаривать глупости вроде подсчета секунд, необходимых для трех выстрелов, игнорировать сведения о тщательно выбритых бродягах, поощрять и раздувать ежедневно возникающие абсурдные сплетни – общеизвестно пристрастие человека к сенсационным находкам вроде скульптур на Марсе или трёхметровых атлантов в тибетских пещерах.