Меган Хорхенсен - Измена

Следить за родителями, слава богам, не предлагали. Но и настойчиво рекомендовали не болтать. За болтовню выгнали бы с позором, поставив жирный крест на судьбе. После этого вершиной карьеры стала бы должность секретарши у сального начальника в каком-нибудь НИИ.

Ученицей я оказалась способной. Информацию впитывала, как губка. Ничего не забывая, заучивая принципы работы на всю жизнь.

В своём отчёте Вадим со снисходительной усмешкой рассуждает, что разведчиком я стала бы никудышным, меня подведут искренность и непосредственная реакция на безобидные шутки.

Да, меня научили не только смеяться в нужных местах, но и влюблять в себя объект так, чтобы в его мозгу места для сомнений не оставалось.

В принципе, на его шутки часто хотелось ответить классически: дурак ты, и шутки у тебя дурацкие. Но прочитав откровения Вадима, я удивилась его наивности, скажем, по поводу ежедневного трёпа с лучшей подругой Ириной. Но об этом я уже написала.

Не только удивилась, но обрадовалась и загордилась. Всё-таки полным кретином Вадима назвать нельзя. А раз так, то это моя заслуга, что достопочтенный супруг бесстрастно пожимает плечами по поводу моих пристрастий.

Правда, Вадим замечал, что его интересы меня не волновали. Хотя интересы его были плоски, как фанерная доска, но и я должна была усерднее проявлять показное любопытство. Да, я внушила мужу, что у меня есть собственные безобидные увлечения, над которыми можно подтрунивать, но это не считается. Иногда он всё же испытывал раздражение, а это уже недочёт.

Бедный Вадик. Если бы этот выдающийся аналитик хоть раз прислушался к нашим телефонным разговорам. Будучи ограниченным человеком, не сомневаясь в своём превосходстве над дурочкой-женой, Вадим до аналитической оценки собственных семейных отношений не опускался. Самое большее на что его хватало, это подшучивание над аурами вокруг фотопортретов и над «верой девушек в то, что те читают мысли друг друга и общих знакомых».

Поэтому всё, что происходило, всё то, что он держал в собственном компьютере и в домашнем сейфе, будучи уверенным в надёжности тайника (раз уж жена-домохозяйка почти не выходит из дома), всё то, чем он занимался, становилось известным моему начальству немедленно.

К рабочему месту в его кабинете я доступа, конечно, не имела. Но там за ним тоже глаз был, наше ведомство не любит держать без присмотра лиц, занимающихся делами, которые могут перевернуть судьбу человечества.

Через год после начала учёбы мне поручили выйти замуж за Стаса Предельного. Цель обычная – разработка игрока, который в будущем сыграет свою роль в деле Кеннеди. Разумеется, Стас был выбран на роль игрока не случайно. Голова у него варила добротно, мог пригодиться и в других ролях.

Обращать на себя внимание меня учили долго. Не просто обращать внимание, но влюблять безвозвратно и безраздельно. Даже профессионального разведчика. Хотя если мне и хотелось кого-то влюбить в себя навечно, то только собственную инструкторшу.

Та учила меня элегантно и почти незаметно поправить бюстгальтер так, что сидящий напротив парень сглотнёт внезапную слюну. Учила задорно подмигивать, поперхнуться в нужный момент, вынуждая теряющего голову мужчину стремглав броситься за стаканом воды. Учила робко повести плечами, с надеждой посмотреть в глаза, в отчаянии расплакаться, довести разрабатываемый объект до чувства вины и добить жертву упрёками в бесчувствии. Учила постановке нарочитых сцен, неловким касаниям рук, абсолютному совпадению постельных вкусов. Учила задействовать самые разные методы, вплоть до умения готовить пирожки с картошкой.

Согласие на брак далось нелегко. Но начальство убеждать умеет. Мужем Стас оказался никудышным. Он оставался только частью работы, но как-то наладилось, тем более что мы с мужем и впрямь вырвались за границу, хотя и грязную, отвратительную, – страну, жители которой по уровню развития напоминали благословенные времена моего детского сада.

В апреле 1985 года пришедший к власти Михаил Сергеевич Горбачёв провозгласил перестройку политической системы страны. Противодействие стратегии перемен столь велико, что даже в таком закрытом государстве, как СССР, ропот отторжения новой политики выплёскивается на поверхность. Всем понятно, что сломать закостеневшую и заплесневелую систему и тем самым спасти страну от неминуемого банкротства не удастся, если не подавить ожесточённого сопротивления старой гвардии ЦК и верхушки силовых органов.

2 августа 1985 года начальник отдела внутренней безопасности службы внешней разведки КГБ Виталий Юрченко, находясь в командировке в Риме, передаёт себя в руки ЦРУ. В течение трёх месяцев он выдаёт американцам советские секреты.

7 октября 1985 года, в разгар эпопеи Юрченко, в Средиземном море террористы захватывают круизный корабль «Акилле Лауро» и убивают никому не известного инвалида.

2 ноября 1985 года Виталий Юрченко объявляет о решении вернуться на родину. В Москве его никак не наказывают. Смысл побега и последующего возвращения до сих пор непонятен. За три месяца Юрченко успел многое рассказать американцам, но о получении информации от американских спецслужб не могло быть и речи, так как перебежчик просто не успел войти к ним в доверие. До сего дня не увенчались успехом попытки разгадать смысл этого поступка. В любом объяснении тех событий остаются логические неувязки.

Всё вышесказанное – абсолютная истина, если таковая бывает на уровне земных перевоплощений человеческой сущности. Но это истина, ограниченная уровнем познания. Как сказал бы мой благоверный, логические неувязки изящно растворяются, подобно кусочку сахара, брошенному в горячую воду. Или если связать воедино главные события того года: апрельский приход к власти Горбачёва, августовский побег Виталия Юрченко, октябрьскую гибель инвалида на «Акилле Лауро» и немедленное возвращение Юрченко в Москву.

Измена – понятие всеохватывающее.

Когда началась знаменитая перестройка – первый этап разгрома прогнившей системы, – лидеры страны прекрасно понимали, что речь идёт о решающем столкновении двух сил – консерваторов и молодой поросли. Победители в схватке определят лицо завтрашнего мира – либо развитие цивилизации в единстве, либо взаимное уничтожение.

Наша группа не несёт никакой ответственности за гибель Кеннеди в октябре восемьдесят пятого. К сожалению, среди немногочисленных лиц, допущенных к тайне, находились и те, кто изменой считал саму перестройку. И они определяли стратегию государства. Они прекрасно знали, что перед ними только первая ласточка перемен, а вскоре последует гигантское разрушение всей государственной махины советской империи.