Меган Хорхенсен - Измена

«Очень хочется надеяться на то, что история нашей жизни завершится красивой фразой: …и они жили долго и счастливо и умерли в один день. Надеяться на то, что этот день наступит очень и очень нескоро, что наша история не заканчивается сегодня».

Ещё одно подтверждение того, что никогда и ничего нельзя рассчитывать наперёд. В один день Вадику и мне умереть не получилось. Не судьба.

Поверьте, распороть горло Вадиму мне удовольствия не доставило. Особенно когда Вадик вдруг открыл глаза, проснувшись с перерезанными артериями, и задёргался, глядя на меня в ужасе и непонимании. В этот момент стало не по себе, и я искренне постаралась завершить дело побыстрее, не заставляя Вадика зря мучиться. Даже слёзы на глазах выступили от напряжения. А он ещё завертелся и пытался меня за руки хватать. Хотите верьте, хотите нет – но в этот момент я с укоризненным вздохом попросила его не дёргаться и мне не мешать:

– Давай побыстрее закончим и простим друг друга.

Портфель Виктора будет на столе у босса завтра утром. А эти строки завершают наше совместное с Вадимом произведение. Каким образом бумаги передам, об этом, извините, докладывать не собираюсь. Впрочем, то, что мы собираемся предпринять, тайной не является.

Поэтому извольте.

Семьсот кадров плёнки Запрудера, скрываемые от общественности долгие годы и выброшенные на продажу только в начале двадцать первого века, оценены в шестнадцать миллионов долларов.

Сколько же стоят настоящие, неподдельные факты о жизни Кеннеди после покушения? О лечении, о сети приближённых лиц, о руководящих указаниях президента Джонсона, об убийстве Роберта Кеннеди в момент принятия им решения о прозрении? О замужестве Жаклин и Онассиса, о вывозе Джона Кеннеди на остров Скорпиос, о его ликвидации, о зачистке тех, кто обратил внимание на несуразности и прикоснулся к разгадке – от Кристины Онассис до секретарши Роберта Кеннеди, от Карлитоса Менема до Джона Кеннеди-младшего, самолёт которого рухнул в море, не долетев нескольких миль до дома…

Сколько стоит разъяснение странных, на первый взгляд далёких друг от друга фактов – перестройка, побег Юрченко, захват «Акилле Лауро», пожар самолёта на Мальте, ликвидация Абу Нидаля, пожар в банке на Манежной площади в Москве?

Сколько стоят доказательства того, что в качестве ответной услуги советский лидер попросил американцев обеспечить успех своих начинаний посредством тонко задуманной и изящно проведенной операции с посадкой немецкого самолётика на Красную площадь?

Сто шестнадцать миллионов? Миллиард шестнадцать миллионов? Понятия не имею. Моё руководство определит истинную цену портфеля Виктора.

Измена – красивое слово. Не более. Я совершила измену по отношению к собственному супругу. Тот изменил присяге ради обогащения. Виктор изменил стране из-за злорадства и чувства мести. Джон Кеннеди изменил конституции ради порядка. Его подельники изменили президенту ради спасения страны. Лидеры обеих стран изменяли своим народам ради развития цивилизации…

Объявляемые цели иногда красивы, иногда низменны. Только какая разница? Кто никогда не совершал измены, тут пусть первым бросит в нас камень.

И они жили счастливо и умерли в один день.

Тишина… Забвение… Сон…

Непостижимое очарование «Сатанинских стихов» Салмана Рушди.

Непреходящая притягательность «Третьего Глаза», «Золотой Мантии», «Пещеры древних» Сирила Хоскина.

Сумерки, сумрачный огонь свечи, страстно охватывающий плоть, неистово кричащий о вечности, о круговороте воскрешений, возрождений, восхождений…

Обаяние заточенного лезвия, плавно, нежно и ласково гладящего тонкую выпуклость голубоватой соломинки вен, еле-еле выглядывающих из-под кожи… Так же нежно и щемяще-спокойно облизывающего пульсирующую струйку артерии и вдруг резко, страстно, небрежно и чётко вспарывающего поверхность шеи… Перекрывающего путь пылающе-красной крови, прекращающего твоё существование на этой планете…

И вновь сумрачный огонь свечи, напрасно умоляющий тебя вспомнить о том, что ты вечен…

Сумерки. Сон. Забвение. Тишина.

Вадим явно различает слёзы на лице Мари.

Поняв, что это слёзы, успокаивается.

Как огни, гаснут люди…

Из текста становится ясно, что, приступая к работе, Виктор сомневался, писать ли документальный отчёт для узкого круга лиц или художественное произведение, предназначенное для публикации. Недосказанность и туманность текста не оставляют сомнений в том, что перед нами черновик.