Меган Хорхенсен - Измена

Да ещё сожалеть станет, что не умеет делать так, как поступает в таких случаях жена: садиться, скрестив ноги, держа тело прямо, бессильно положив руки на колени открытыми ладонями вверх. И устремив взор куда-то в даль далёкую. Якобы получаса хватает на то, чтобы все признаки недомогания убежали…

У каждого человека есть свой порог восприятия. Вадим надменно верил, что его жена настолько тупа, что верит в йогу как панацею от всех бед. И хорошо, что верил.

Как там у него написано:

– Билеты купила?

– На завтра.

– Почему на завтра? Мы же говорили о сегодняшнем вечере.

– А на сегодня ничего не было. Рейс забит.

…Если бы не верил, сообразил бы, что кроме невероятного по сложности и абсурдности варианта «все билеты на рейсы из Лиссабона заказаны нашими преследователями», есть простой – довести человека до нервного срыва, устроить недомогание и самой отправиться в авиакассу, чтобы купить билет на завтрашний рейс вместо сегодняшнего.

Опять не обойтись без цитаты:

– Одна ночь ничего не решит. Зато я тебя лечить буду. Редко мне это удаётся.

И я его успешно вылечила. От всех болезней сразу.

Мне себя упрекнуть не в чем. Установленные людьми законы я не нарушала, разве что на красный свет улицу перебегала да и то, когда рядом машин не было. Законы мироздания (назовите их заповедями Господними) тоже старалась чтить.

О ненависти к Вадиму речи нет, как бы гадко он со мной не поступал. Он же не виноват в самом деле, что для успеха работы мне пришлось его в себя влюбить. Если бы он принимал как должное свою ограниченность, а не считал себя Страшилой Мудрым, возможно, я бы не с таким удовольствием отправила его в заоблачные кущи…

Я даже не исключаю, что где-то в самом начале мне было не так уж тошно находиться в его обществе. Если так было, то те мысли давным-давно забыты.

Вообще-то я давно заметила, что чем больше человек старается делать добра, тем меньше его любят окружающие, требуя от него всё большего и большего. Вадим же, наоборот, был ярым эгоистом и скрягой. Потому его все и любили.

Но я признаю, что нет вины Вадима в том, что он был выбран на роль подопытного кролика, посажен в странный лабиринт и отправлен в долгий путь. Правда, в отличие от кролика, награда ждала Вадима, если бы он разгадки не нашёл. Тогда бы остался жить.

Но он лабиринт разгадал. Прошёл по нему от начала до середины, отметил каждую впадинку на дороге, каждую выбоинку в стенах. И не просто разгадал, но решил разгадкой поделиться с другими. Тем хуже для него.

Последний этап начался, когда Вадим предложил отдохнуть в Испании. Барселонское знакомство с Виктором в ресторане на набережной, где мы лакомились паэльей, запивая моей любимой сангрией, в принципе, ничего не решало. Разумеется, хитроумная уловка супруга, уверявшего, что Виктор живёт в Испании, выглядела смешно – настолько от Фуэнтеса разило американцем. Но я в очередной раз сделала вид, что верю в ерунду, радостно набрасываемую муженьком на хрупкие девичьи плечи.

Виктор, впрочем, понравился. И байкой про заказ канелони или тортеллини в миланском французском ресторанчике, и латинским заражающим весельем.

Что он и есть тот самый американский партнёр, я поняла сразу. Чай, не кретинка…

О беспробудной вере Вадима в то, что Мари ничего не соображает, можно лекции читать. Размышления о том, как ни один профессионал не станет использовать прикрытие, вскрываемое одним телефонным звонком, равно как рассуждения о моей наивности набили оскомину уже к середине его опуса. Иногда, впрочем, приходила обида. Живёшь под боком десять лет, а тебя все эти годы принимают за полную дуру.

(Кстати, на экзаменах в разведшколе я получила высший балл за самое остроумное решение вопроса, как поступить с женской сумочкой, если во время посольского приёма собеседник приглашает тебя на танец, а в сумочке спрятан работающий магнитофон).

Но поездка в Барселону привела к любопытному выводу – Вадим стоял на пороге разгадки. Не то чтобы это нас волновало. Мероприятие можно было с успехом воспринять как учебное. Уточнить, какие прорехи слишком вылезают наружу, а посему раскрыты игроком без особых изысканий, наложить очередные заплаты, отвлечь внимание лишних лиц, избавиться от Вадима и вернуться к текущей службе.

Мы выжидали, понимая, что рано или поздно нарыв прорвётся. Имело ли смысл заранее, не дожидаясь взрыва, ситуацию разрядить, пристукнув Вадика где-нибудь в подворотне? Подобное развитие событий не исключалось, поэтому я и показала мужу все краткие пути через окрестные дворы, зная его любовь к кратким путям… Но бить по голове этого недоумка не имело смысла, пока он не выполнил порученную работу. Речь, конечно, шла не о сорока архивных папках, переданных одними правителями другим, а о той одной, единственной, стоящей дорого.

Я незаметно подводила мужа к мысли о возможности решить одним махом вопрос спокойной и сытной жизни. Иногда подсказывала ходы и решения, ускоряя поиск. Надеялась, что к лету две тысячи четвёртого Вадик, наконец-то, будет держать в руках так необходимое нам сокровище. Затем останется раздавить его как надоевшего комарика.

Когда Виктор вызвал Вадима в Португалию, мы поняли, что это подарок судьбы. На срочный запрос партнёрам в США нам ответили, что Виктор пробил командировку, заявив, что едет в Албуфейру по просьбе Вадима, никакой надобности в поездке наши американские коллеги не видели. Виктор на поездке настоял, его начальство не очень-то упиралось.

Стало понятно, что эти два одиночества встречались не ради улаживания деталей в передаваемых документах.

Вадим и тут показал свою ограниченность:

– Не понимаю, зачем Виктор сделал своим работодателям прощальный подарок, сообщив, что я разгадал операцию с «Акилле Лауро». Очевидно, признание Виктора позволило им сообразить, что теперь документы по делу у меня.

Кто этому великому аналитику напел, что можно делать выводы на основе высосанных из пальца фактов? С чего он взял, что Виктор рассказал работодателям о разгадке? Сам факт встречи двух гениев сыска стал достаточным подтверждением того, что пора завершать дело – побудить Вадика к лихорадочным действиям и помахать ему ручкой.

Мой босс срочно уведомил американцев, что Вадим понял, кто убил Кеннеди в 1985 году. Те ликвидировали никому не нужного Абу Нидаля. Начальство Вадима уведомили, что тот получил от Фуэнтеса какие-то документы. Вадима спросили, почему он до сих пор их не зарегистрировал. Вадим впал в отчаяние. Через день мы отправились в Португалию.

Как там мой покойный супруг сказал в самом начале своего многоречивого отчёта?