Дмитрий Поляков-Катин - Берлинская жара

— У нас будет то же самое, — пессимистично отреагировал Готье. — А я не выношу жары. Придется уехать в Альпы.

— Вы, швейцарцы, позабыли боевой дух гельветов, — вставил свое слово Льюис, вытирая платком пот с выбритого затылка. — Когда-то вы противостояли Цезарю, били Габсбургов, а теперь убегаете от жары в горы. Глядите, как бы Гитлер не повторил опыт императора Конрада с расширением Священной Римской империи.

— Вы имеете в виду операцию Танненбаум? — хмыкнул Готье. — Ну, нет. Без Италии эта затея не имеет смысла. А Италии сейчас не до нас. Разгром в Тунисе скоро приведет к столкновению с вашими войсками на материке. А там…

— Гитлер полон оптимизма. Даже невзирая на Сталинград, — осторожно заметил барон.

— А что ему остается? — поднял брови Льюис. — Накануне битвы полагается излучать оптимизм. Поглядим, какое настроение будет у него после Орла.

— Исход не очевиден.

— Не очевиден, — согласился Льюис. — На днях в Овощных рядах я наблюдал ссору молочницы и торговки зеленью. Зеленщица была существенно покрупнее, массивная, этакая Брунгильда с кулачищами молотобойца. Она все кричала, толкала молочницу, плевалась. Собрались зеваки. Я поставил три франка на зеленщицу — и проиграл. Потому что молочница — такая щупленькая, неказистая — вдруг схватила бидон с молоком и со всего маху огрела им Брунгильду по голове. Только искры из глаз посыпались. — Он развел руки в стороны и усмехнулся: — А на схватке немцев с русскими надеюсь выиграть.

— Вот видите, Уильям, как важно выбрать правильную сторону, не доверяя очевидному, — засмеялся Готье. — А вы говорите о боевом духе гельветов. Кстати, от них ведь осталось одно только имя. А также — воспоминание о боевом духе.

— Иногда мне кажется, что Макиавелли родился в Швейцарии.

Готье достал из кармана часы, сравнил их с огромными курантами на башне Святого Петра, известной всему Цюриху как «толстый Петр», и, вздохнув, поднялся:

— Что ж, друзья мои, мне пора. Надеюсь, еще увидимся до моего отъезда в Альпы.

Являясь агентом Федеральной военной секретной службы, Готье познакомил барона с Уильямом Льюисом и убедился в том, что контакт закрепился. На большее он не рассчитывал, поэтому, дабы не затягивать беспредметную болтовню, Готье решил откланяться. Ему, безусловно, было известно, что Льюис состоит в штате бюро Управления стратегических служб США в Берне, которое вот уже полгода возглавлял очень скромный и обходительный человек по имени Аллен Даллес. Льюис, конечно, обещал посвятить Готье в содержание переговоров с Остензакеном, однако для швейцарской разведки не было секретом, что барон представляет интересы высокопоставленных лиц из СС.

— Понимаете, дорогой Тео (вы позволите вас так называть?), практически все сигналы из Германии — а их, поверьте, становится все больше — в конечном итоге сводятся к одному: давайте обсудим условия мирного договора без требования безоговорочной капитуляции. Ведь так? — Льюис налил себе кофе из кофейника и плеснул в него коньяка. — Я вот, например, по-прежнему поддерживаю любые усилия немецких патриотов ликвидировать режим Гитлера и взять власть в свои руки. Но то я. А наши бонзы пока и слышать об этом не хотят. Не забывайте, что еще не высохли чернила на резолюции Касабланкской конференции, где черным по белому сказано: требуем безоговорочной капитуляции Германии, Италии и Японии. И как же тут быть?

— А разве желание остановить кровопролитие — не аргумент? — спросил Остензакен.

— Аргумент, — согласился Льюис и сразу уточнил: — Вчера. Когда успехи вермахта были очевидны. Когда Роммель гонял англичан по египетской пустыне, русские отступали, немецкие субмарины топили наши корабли. А сегодня — уже не очень. Мы знаем, что многие в вермахте хотят остановить войну. Но задаемся вопросом: имеется ли у них потенциал, чтобы затем взять политическую власть в Германии, когда есть Гитлер, партия, СС? Получается так, что вы хотите принести голову Гитлера и обменять ее на нашу военную победу. Неплохо. Но знайте: в отличие от рейха в США общественное мнение — серьезная сила. Как это все объяснить людям, избирателям, которые голосуют на президентских выборах?

— В Германии вы столкнетесь с упорным сопротивлением, которое погубит тысячи жизней, — растягивая гласные, сказал Остензакен. — А потом уткнетесь в пасть русского медведя. И это в том случае, если рейх падет. А если случится чудо? Вам выгодна дееспособная, управляемая и предсказуемая Германия, не утратившая способности драться.

Льюис вылез из кресла, встал и облокотился о балконный парапет, удерживая сигару в зубах.

— И что ваши друзья могут нам предложить? — спросил он, щурясь от дыма.

— Жесткую систему, способную удержать в кулаке аппарат госуправления в стране.

— Я так понимаю, вы говорите о Службе безопасности?

— Да. Большая иллюзия думать, будто горстка офицеров вермахта сможет перехватить власть и подчинить себе все звенья государственной машины, опираясь только на то, что они убьют фюрера. СС работает, как вон те швейцарские часы. Сегодня это — каркас, стягивающий все сферы жизнедеятельности в рейхе к единому центру. И центр этот — не Гитлер.

— То есть ваши друзья обещают нам Германию без нацизма и — продолжение войны на Восточном фронте.

— Не только. — Остензакен незаметно вытер вспотевшие ладони салфеткой. — В некоторых странах ими создана сеть, обеспечивающая бескровный отход германских войск при вторжении западных союзников в том случае, если эти страны выйдут из сферы влияния рейха.

— Это столь же интересно, сколь невероятно. — Льюис повернулся к барону, скрестив руки на груди. — Тео, — тихо сказал он, — я с большим уважением отношусь к вашему отцу. И невольно задаюсь вопросом: что вас, потомственного аристократа, связывает с людьми из такой организации, как СС?

— Уважение, — ответил Остензакен.

Льюис задержал на нем испытующий взор.

— Как бы там ни было, барон, вашим друзьям надо крепко поразмыслить, что такого они могут положить на чашу весов, чтобы наши интересы уравновесились.

— Я передам им ваши слова, господин Льюис.

— И вот еще что: ни Олендорф, ни Шелленберг, с которыми вы дружны, не могут быть субъектами наших переговоров. В сорок первом году Олендорф руководил айнзатцгруппой Д, истребившей ужасно много евреев на Востоке. А Шелленбергу не простят инцидента в Венло. Мы так и не знаем, живы те два британских агента, которых он самолично похитил на территории Голландии или нет. Шелленберг — гангстер. Это ведь он завалил рынки фальшивыми фунтами. Ему уже никто не поверит. Подумайте об этом.

По Лиммату в сторону озера, громко тарахтя, проползла моторка, нарушив своим шумом гармонию летнего вечера.