Александр Усовский - Contra spem spero

Молчит. Ну-ну, молчи, думай…. Только не шибко долго. Понимаю, ты уже привык быть здесь уважаемым и богатым человеком, притёрся, пообвыкся, выискал любимый ресторанчик, определился с сортом любимого пива, здешний мэр, небось, к тебе на чашку кофе считает за честь зайти — а тут на тебе! В одночасье всё рушится! Поневоле закручинишься…. Всё бросить, бежать, отдать себя в лапы правосудия — когда всё было так хорошо и мило! Дикость…. Сейчас ты, наверное, думаешь, сколько мне предложить. Глупыш, от меня здесь уже ничего не зависит, сколько бы ты мне не сулил в качестве отступного. Отступать, дружок, некуда — ни тебе, ни, что ещё печальнее, мне. Некуда.

Если я завтра объявлю господину Умару, что за целый день так и не нашёл тебя — он мне не поверит. И правильно, кстати, сделает, русскому русского найти в чешском местечке с населением в двадцать тысяч человек — это как два пальца… ну, ты в курсе. Если я ему такую чушь брякну — он с чистой совестью сдаст меня неким людям, о которых говорил ещё в Курдистане, и которые мне добра ни в коем случае не желают — и тебе лучше не знать, что эти люди делают со своими врагами. Я, конечно, попробую устроить поножовщину, и, даст Бог, в этом бою погибну — но это если ОЧЕНЬ повезёт. Но вне зависимости от того, умру я или араб сдаст меня американцам для потрошения — ты готов. И сам господин Умар, и его верный оруженосец Абдул отлично говорят по-русски, и смогут — пусть и не так быстро, как я — тебя вычислить. И тогда за твою жизнь я не дам и гэдээровского пфеннига…

Кажись, очнулся. Сейчас попробует начать торговаться. Знаю я эту породу…

— А вы… вы кто?

— Игорёк, ты не парься, не мучай себя сомнениями о моей служебной принадлежности. Тебя не это должно волновать, ты уже маршрут движения должен в голове прокручивать!

— А почему я должен вам верить? — И эдакая уверенность в словах появилась! Небось, решил, что я самодеятельностью тут решил позаниматься…

— Ты мне ничего не должен. Не веришь — твоё дело; значит, завтра в первом часу жди гостей. Какие тебе объяснят, что воровать государственные деньги — нехорошо!

Насупился. Сейчас будет полицией пугать.

— Знаете, господин неизвестный, мне ваше появление кажется попыткой шантажа. Положим, вы правы, на самом деле я не Светозар Симович, а Игорь Тевзеев — хотя это ещё надо доказать — но что мне мешает обратиться в полицию? Чехия — правовое, демократическое государство, здесь…

Ну не болван ли?

— Заткнись, дурак! Я тебе ещё раз говорю — мне не нужны твои деньги, так что свой шантаж засунь себе в задницу. Полиция? Отлично, беги в полицию, объяви, что плохие дядьки тебе могут сделать бо-бо. И, кстати, объясни, за что. Ты думаешь, ты нужен здешней полиции, им охота твои проблемы решать? Плевать они на тебя хотели, на подозрительного эмигранта!

Ну и кретин…. Ладно, надо попробовать ему объяснить попроще, наглядно, так сказать. Этого альхена мне лично ничуть не жалко, даже если Абдул нарежет из него отбивных — но дети?

Одиссей подошёл к окну, чуть-чуть раздвинул планки жалюзи — и, выглянув на улицу, обернулся к хозяину кабинета.

— Иди сюда!

Тот нехотя подошёл.

— Не вздумай трогать жалюзи. Видишь, возле вон той цукрарни стоит тёмно-синий БМВ пятой серии?

Тевзеев всмотрелся, кивнул.

— Вижу. Ну и что? Номера какие-то странные, вот и всё…

— Номера — словенские, мариборские. Мужик, что курит возле пассажирской двери — как тебе?

Хозяин кабинета пожал плечами.

— Чернявый…. На еврея похож. А что?

— А то, что это Абдул — правая рука Умара ар-Рамахи. Водитель — тоже араб, вот только как его зовут — я не знаю. Эти люди привезли меня сюда — чтобы найти тебя. Ты хочешь на них заявить в полицию? Давай, дерзай! Они только посмеются…. У себя дома они человеку запросто перерезают горло за искоса брошенный взгляд — ты с ними хочешь играть в войнушку? Всё, парень, игрушки закончились! Добро пожаловать в реальную жизнь!

Тевзеев отошёл от окна, достал платок, быстрыми движениями вытер пот со лба, покрутил в руках мокрый платок, не зная, куда его деть — а затем решительно выбросил его в ведро для мусора, стоящее у двери.

— Хорошо. Положим, я вам поверил… отчасти. Почему мне надо бежать в Россию? Я ведь могу уехать куда угодно?

Ну и болван…. Ещё раз поражаюсь, как ему удалось такие бабки украсть — если он на два хода вперед просчитать не может?

— Везде вне России ты — всего лишь очень жирная и совершенно беззащитная мишень для таких вот умаров. У тебя на счету есть украденные деньги — причём деньги большие, десятки миллионов — которые, по понятиям любых бандитов, хоть арабских, хоть мексиканских — являются бесхозными. То, что они временно числятся твоими — это абсолютно ничего не значащая ерунда! Ладно, сегодня тебе с семьёй удастся свинтить куда-нибудь в Польшу или Данию, да хоть в Нигерию, не важно — очень скоро вас найдут и там. Всё! Куш слишком велик, а ты слишком беззащитен — чтобы охотничкам отказаться от этого дела! И не надейся на европейскую полицию — она под бандитские пули за твои деньги грудью становиться не будет. Потенциально ты — уже труп, и я уверен, что Умар так и считает. Тем более — насколько я понимаю, паспорт по-быстрому сменить ты вряд ли сейчас можешь. Так? — Молча кивнул. — Значит, твоё пространство для маневра становится уж совсем куцым. Только в Россию! И как можно быстрее!

Растерянно молчит. Давай, думай, парень, у меня не так много времени!

Тевзеев судорожно глотнул, растерянно спросил:

— Но ведь в России … у меня будут проблемы?

Ну а как ты думал, голубок! В дёсны тебя за грабёж прокурорским целовать, что ли?

— Будут. Лет пять придётся отсидеть, минимум три четверти суммы — вернуть. Хотя… — Одиссей иронично улыбнулся: — Судя по всему, тебе эти деньги кто-то очень сильно помог украсть — вот этот человек, как мне кажется, поможет тебе и избежать серьезного наказания. Тем более — явишься ты добровольно, пресса — при соответствующем финансировании — сделает из тебя измученного совестью патриота, случайно оступившегося, но осознавшего всю глубину своего падения…. Щелкопёров на это нанять — дело пустяковое, по деньгам — вам с благодетелем вполне по силам. Зато останешься жив — и, самое главное, убережёшь семью.

— Голова кругом…. Но как технически… это осуществить?

Одиссей тяжело вздохнул.

— Ну, парень, ты и … в общем, удивляешь меня своей мыслительной неторопливостью. Йода здесь, что ли, не хватает? В общем, так. Я сейчас уйду и вместе со своими чичеронами поеду дальше — объяснив им, что напал на твой след. В школу заедем, по супермаркету пройдемся, в общем, до шести вечера будем в городе. Потом поедем к месту дислокации. Там я расскажу этому своему Умару, что напал на твой след, и завтра выдам тебя ему на блюдечке с голубой каёмочкой. Чтобы этого в реале не произошло — ты через полчаса после моего отъезда — НЕ РАНЬШЕ! — едешь домой, сажаешь в машину жену и детей, берешь только самые нужные вещи, и отправляешься на северо-восток, к границам бывшего Советского Союза. Сербу — у тебя ж паспорт сербский, чешский — только вид на жительство? — Лже-Симович кивнул, — Ну вот и хорошо, проблем меньше. У сербов безвизовый въезд в Россию и Белоруссию. Проходишь польских стражей граничных, их таможенников, подкатываешь к окошку наших пограничников — и без лишних слов вызываешь старшего смены. К тебе подойдет офицер — капитан или майор. Ты ему объявляешь, что на самом деле ты не беглый серб Симович с видом на жительство в Чешской республике, а гражданин Российской Федерации Игорь Тевзеев. Тебя задерживают, как лицо, попытавшееся незаконно перейти границу, и вместе с семьёй доставляют в Брест, в штаб погранотряда. ВСЁ! Там с тобой долго и плодотворно работают следователи и дознаватели, к тебе вызовут консула — в Бресте есть консульство России — и дня через три, много — через четыре, за тобой приедут российские прокуроры. Я тебе настоятельно рекомендую заинтересовать консула, чтобы он в нужном свете рассказал журналистам твою историю — дабы твоё возвращение выглядело максимально добровольным, а раскаяние — искренним. Там это любят. Глядишь — и срок получишь условный…