Люк Дженнингс - Убивая Еву: это случится не завтра [litres]

– Да, Биргит.

– Виолетта?

– Да.

– Да, Биргит . – Она пристально разглядывает Вилланель. – С тобой же у нас не будет неприятностей, да? Клянусь, только попробуй у меня что-нибудь выкинуть – только попробуй, – и ты пожалеешь. Правда, Мария?

– Да, Биргит, – отвечает Мария. – Пожалеет.

– Хорошо. Жду обеих через час. – Она поворачивается было уходить, но передумывает. – Виолетта, покажи ногти.

Вилланель протягивает ей руки. Биргит хмуро их изучает.

– Зубы.

Вилланель подчиняется.

– Откуда у тебя шрам?

– Укусила собака. Биргит.

Биргит сверлит Вилланель подозрительным взглядом. Потом наклоняется к ней, морщит нос.

– И твои волосы. От них воняет.

– Да, Биргит.

Вилланель и Мария наблюдают, как управляющая выходит из комнаты, следом за ней – Иоганна все с той же ухмылкой на лице.

– Добро пожаловать в дурдом. – Мария устало улыбается.

– Она всегда такая?

– Иногда хуже. Я не шучу.

– Вот блин!

– Tak . И теперь тебе отсюда никуда не деться. Вот твоя койка. Два нижних ящика – твои.

Мария – полька. Она рассказывает Вилланель, что в «Фельснаделе» работают мужчины и женщины из десятка стран и что, хотя разговорный немецкий обязателен, между собой все обычно общаются по-английски.

– Осторожнее с Иоганной. Она притворяется дружелюбной и что она якобы на твоей стороне, но что бы ты ей ни сказала, все будет передано Биргит. Она стукачка.

– Ясно, буду иметь в виду. И что тут с внутренним распорядком?

Мария скучным голосом перечисляет по-фетишистски педантичные правила.

– Волосы всегда должны быть заплетены в косу и заколоты обычными железными шпильками, – говорит она в заключение. – Никакой косметики, ни капли. Макс Линдер терпеть не может женщин с макияжем, так что никакого тонального крема, никакой губной помады, ничего. И никакого парфюма. Единственное, чем можно пахнуть, это дезинфицирующее мыло, им надо пользоваться регулярно. Биргит контролирует.

– Она работает на отель?

– Господи, нет. Она работает на Линдера. Ее задача – обеспечить, чтобы все прошло так, как ему нравится. В сущности, она такая же сраная нацистка.

– Что будет, если нарушишь правила?

– На первый раз – срежут зарплату. А дальше – не знаю, и не хочется знать. Говорят, она однажды выпорола девушку за тушь на ресницах.

– Ух ты! Как сексуально.

Мария изумленно смотрит на нее.

– Ты серьезно?

– Шучу. Где здесь душ?

– В конце коридора. Горячая вода обычно еле идет, особенно в это время. Твое мыло в верхнем ящике. Когда вернешься, расскажу, что делать вечером. И, Виолетта…

– Да?

– Не нужно неприятностей. Прошу.

Вечером, в начале седьмого, Ева и Ланс входят в офис на Гудж-стрит с дорожными сумками в руках. Из Хитроу они добирались на метро – хоть и долго, но все равно быстрее, чем в час пик прорываться сквозь дорожное движение на такси.

Билли в офисном кресле разворачивается к ним лицом. На полу – башенка упаковок от фастфуда. Он сонно потягивается и зевает, как плохо воспитанный кот.

– Хорошо долетели?

– Бывало и хуже. – Ланс бросает сумки и втягивает носом воздух. – Тут что-то сдохло, пока нас не было?

– Как дела, Билли? – спрашивает Ева.

– Нормально. Чаю?

– О да, пожалуйста.

– А тебе, Ланс?

– Да, валяй.

Ева еле сдерживается, чтобы не распахнуть покрытое струями дождя окно и хоть немного не разбавить духоту, пропахшую карри. Ей не терпится узнать, получилось ли у Билли сделать две вещи: раскопать все, что возможно, о Ринате Евтухе, украинце, пропавшем в Венеции, и провести глобальный поиск недавнего интернет-трафика, связанного с именем – или оперативным псевдонимом – Вилланель.

Обе задачи, вероятно, весьма непросты, а Ева по опыту знает, что наилучших результатов от Билли можно добиться, если его не подгонять.

– Ну как тут? – спрашивает она.

– Все то же, – отвечает Билли, неторопливо подходя к раковине и забрасывая по чайному пакетику в чашки на сушилке.

– Леди хочет спросить, не скучал ли ты по нас, – говорит Ланс.

– Если честно, даже не заметил, что вас нет.

Ланс расстегивает дорожную сумку, достает сверток и бросает его Билли.

– Что это?

– Сувенир из Венеции, приятель. Просто показать, что мы думали о тебе, пока ты тут, как на галерах, а мы там, словно в сказке.

– Симпатично.

Это гондольерская футболка в красно-белую полоску. Ева кидает на Ланса благодарный взгляд: ей даже в голову не пришло захватить подарок для Билли.

– Итак, что у нас есть? – спрашивает она Билли, когда чашки уже у всех в руках.

– Я занимался Тони Кентом.

– Нашел что-нибудь новенькое?

– Так, всяко-разно.

– Колись.

Билли поворачивает кресло назад к экрану.

– Значит, что у нас было. Кент – не то партнер, не то друг, не то что-то еще Денниса Крэйдла, ныне покойного. Выплаты Крэйдлу от «Двенадцати» проходили через Кента, нам эта информация известна из документа, полученного Евой в Шанхае от Цзинь Циана, офицера китайского министерства государственной безопасности. Все верно?

Ева кивает.

– В открытых источниках данные о Кенте найти нелегко. Все следы его присутствия в онлайне вычищены. Ни слова в соцсетях, в высшей степени выборочные биографические данные. Какие-то детали сохранены, чтобы не возникало ощущения, будто все нарочно выхолощено, но они никуда не ведут.

В кармане у Евы вибрирует телефон. Она, и не глядя, знает, что это Нико. Билли кидает на нее взгляд – ответит или нет; Ева игнорирует звонок.

– Но я все же соединил линиями пару точек. Кенту пятьдесят один год. Детей нет, два развода.

– Контакты бывших жен?

– Одна живет в Марбелье, это Испания, а другая руководит центром по спасению стаффордширских бультерьеров в Стелленбосе, ЮАР. Я звонил обеим – мол, пытаюсь найти Тони. Первая, Летиция, еле ворочала языком, хотя было только одиннадцать утра.

Сказала, что не видела Кента уже сто лет, понятия не имеет, где его можно найти, и что если я его найду, то должен передать ему, цитирую: «Удавись на х…». Ланс, ничего не напоминает?

– А то! Когда я последний раз видел бывшую – почти слово в слово.

– Ржунимагу. А Кайла – которая в ЮАР – вела себя вполне дружелюбно, но сказала, что закон запрещает ей разговаривать о муже с другими людьми – как я понимаю, она, видимо, при разводе и разделе имущества подписала соглашение о конфиденциальности. В общем, звонки мало что дали. Но вернемся к Кенту. Он вырос в Лаймингтоне, графство Хэмпшир, потом учился в Итоне. Как выяснилось, там же учился и Деннис Крэйдл.

– В одно время? – спрашивает Ева.

– Да, Кент был у Крэйдла в «сынках». Типа личного слуги: чистил туфли, готовил чай, грел стульчак зимой.

– Серьезно?

– Абсолютно.