Юрий Авдеенко - Авдеенко Избранные произведения в 2-х томах. Т.2 Повести; рассказы

— Нужно ждать заключение специалистов-графологов, — подтянув одеяло, сказал Салтыков. — Вдруг Глотов псих. От психа можно ожидать любых поступков.

— Кстати, нужно выяснить, не состоит ли он на учете у психиатров, — напомнил Каиров. После паузы сказал: — Если письмо поддельное, то и ребенку ясно, только убийца заинтересован в том, чтобы подставить следствию Глотова.

— Верно, — кивнул Салтыков, однако тут же заметил: — С другой стороны, неужели убийца настолько глуп, что не способен рассуждать так же, как и мы.

— Нет. Он не глуп. Он понимает, что такая версия придет нам в голову. Но ведь версию надо проверять. А на проверку необходимо время. Значит, он хочет выиграть время. Сколько?

Салтыков потер подбородок, на котором проступала рыжая щетина, подался вперед так, что панцирная сетка под ним скрипнула.

Сказал:

— Надо усилить наблюдение в гостинице.

— С этим тоже надо быть крайне осторожным. А вдруг он почувствует, что наблюдение есть. Как быть тогда?

Фотография А. 3. Попова находилась у входа на рынок. Это была фанерная будка, втиснутая между палаткой и приемным пунктом вторсырья, возле которого запряженный в повозку ослик равнодушно жевал сено. Слабый ветер лениво раскачивал картонный щит, свисавший с дерева. На картоне в несколько рядов были наклеены фотокарточки, некоторые из них приковывали внимание голубым небом и зелеными деревьями, небрежно раскрашенными кисточкой.

Фотограф Попов, в бурой фланелевой рубашке с засученными рукавами, сидел у входа на табурете, разбирал длинный деревянный штатив с потемневшими латунными зажимами.

— День добрый, — сказал Каиров.

Попов поднял глаза, посмотрел на Каирова оценивающе, сказал:

Портрет, документ? Шесть на девять, девять на двенадцать? Или прикажете три на четыре?

— Когда будут готовы? — спросил Каиров.

— Через два часа. — Попов поднялся, прислонил штатив к стене. Вынул из кармана золотые часы на толстой золотой цепочке. Уточнил: — Можно через полтора.

— Нет, — ответил Каиров. — Через полтора мне не нужно. Я приду за карточками завтра утром.

— Как прикажете. Можно и завтра утром.

— Квитанция будет?

Попов изумленно развел руками:

— Предписание финорганов — для нас закон.

— В таком случае надо сфотографироваться.

Попов распахнул перед ним дверь:

— Рекомендую формат девять на двенадцать. Английская бумага «бромпортрет».

— Ладно, — согласился Каиров, — пусть будет английская. Кутить так кутить.

…После процедуры фотографирования Попов выписал Каирову квитанцию. Мирзо Иванович внимательно прочитал ее и спрятал в карман.

На следующее утро Каиров зря ожидал, когда откроется фотография Попова. Если верить объявлению о часах работы, она должна была открыться в восемь. Однако и в девять часов, и в десять на дверях висел замок.

В половине одиннадцатого выяснилось, что Андрей Зотикович Попов повесился у себя дома в платяном шкафу, не оставив ни письма, ни записки…

Часом раньше уборщица, подметавшая в гостинице «Эльбрус» за лестницей возле черного хода, обратила внимание на остатки мусора в виде сухой глины и ржавчины, словно нарочно высыпанных возле стены. Будучи женщиной сварливой и раздражительной, она в грубой форме выразила свое неудовольствие дежурному администратору Липовой.

Сотрудник уголовного розыска, присутствующий в холле гостиницы, слышал этот разговор. Он немедленно позвонил Салтыкову. Однако начальника угро на месте не оказалось.

Телефонный разговор с Салтыковым состоялся только в три часа дня. Салтыков спросил, цела ли кладка. Кладка была цела. Ответ сотрудника успокоил Салтыкова. И он не придал факту должного значения.

Конный экипаж остановился возле шашлычной «Перепутье». Каиров легко спрыгнул на мостовую. Бросил взгляд на двух молодых парней в одинаковых клетчатых костюмах и двух хихикающих девиц, на мороженщика, катившего перед собой фиолетовую повозку. Посмотрел на далекий пик горы, чуть размытый в угасающем небе, и вошел в шашлычную.

Зураб Лаидзе встретил гостя улыбкой, с которой встречал всех дорогих гостей. Провел в отдельный кабинет за чучелом медведя. Громко сказал:

— Дорогой Мирзо, вот меню! Выбирай что хочешь. Все экстра-класс.

В меню была вложена запись сегодняшнего разговора Салтыкова с Шелепневой.

На первой странице красным карандашом был отчеркнут следующий текст:

«Ответ. Нет, мы с Федором не ссорились. Он никуда не собирался уезжать. Ему нравился этот город. Накануне мы отнесли в пошивочную мастерскую пальто Федора, чтобы перелицевать. Утром, как обычно, вместе пошли на работу. Он просил сделать на ужин вареников с вишнями. Больше я его не видела».

На третьей странице были выделены такие строчки:

«Ответ. Я, конечно, не знаю о всех знакомствах Федора. На работе он мог встречаться с разными людьми. К нам же в дом никто не приходил. Правда, был один случай. Федор вернулся домой обеспокоенный: к нему возле почты подошел какой-то человек, пожаловался на близорукость и попросил подписать адрес на конверте. Федор зашел с ним на почту. Что-то насторожило его в этом человеке. А что — не знаю.

В о п р о с. Когда это было?

О т в е т. Дня три или четыре назад. Точно не помню.

В о п р о с. По какому адресу направлялось письмо?

О т в е т. В Ростов. Про адрес Федор не говорил.

В о п р о с. Как выглядел этот человек?

О т в е т. Интеллигентно».

Смерть наступила в результате удушения между двумя и тремя часами ночи 21 июня 1927 года. Следы прижизненного происхождения, имеющиеся в районе грудной клетки и голени ног, свидетельствуют о том, что А. 3. Попов был привязан веревкой к кровати и подвергнут пыткам путем введения иголок под ногти правой и левой кистей, прижиганием правой и левой пяток.

Удушение, видимо, подушкой или другим мягким предметом произведено, когда А. 3. Попов находился в горизонтальном положении. Изучение расположения и характер трупных пятен, нарушение трупного окоченения позволяют сделать вывод, что труп был перемещен и подвешен.

В организме обнаружено наличие алкоголя, достаточное для средней степени опьянения.

— Ну, механики, думайте, — сказал Каиров.

Была глубокая ночь, тишина. Сотрудники уголовного розыска стояли под лестницей со свечами в руках. Желтый неяркий свет покачивался, как на воде. По краю кирпичной кладки, оштукатуренной несколько лет назад, сверху вниз чернела трещина, прямая и узкая, будто разрезанная ножом.

— Теперь ясно, за что убили завхоза Попова. — Каиров повернулся к Салтыкову: — Стенка раздвижная. И Попов знал секрет.