Александр Сердюк - Разглашению не подлежит

Явившись на квартиру к Козлову, он заговорил так:

- Я прошу вас, господин Меншиков, прервать свой отпуск и приступить к обучению разведчиков. Капитан Вольф и я очень сожалеем, что вынуждены побеспокоить вас. Вы вполне заслужили право на месячный отдых, и мы позаботились о вашем здоровье. Разумеется, двух недель маловато, тем более после столь сильного нервного напряжения. Мы даже не осмелились докладывать о своем решении шефу, зная, как он уважает и ценит вас. Но иного выхода у нас нет. Хазимчук, которого вы, надеюсь, еще помните, плохо справляется с обязанностями инструктора. Мы снизим его в должности, назначим старшиной школы, а вы займете его место. Вышестоящее командование требует, чтобы мы значительно расширили подготовку агентов. Сейчас, как никогда, нашим армиям нужны свежие данные о противнике. От этого во. многом будет зависеть положение на фронте.

- Я отлично понимаю вас, господин зондерфюрер,- ответил Козлов.- Не стану кривить душой - ваш приезд огорчил меня. Отдыхать все же приятнее, чем работать. Однако раз нужно, значит, нужно. Я обещал не щадить своих сил для выполнения стоящих передо мной задач. И я готов завтра же приступить к делу.

- Благодарю вас, господин Меншиков. Отправляясь к вам, я иного ответа и не ожидал. Сегодня же мы подготовим для вас в Печах квартиру и сегодня же перевезем вас с супругой. Итак, до вечера!

Вурст сделал попытку улыбнуться, однако он настолько отвык от этого, что мрачное выражение на его лице нисколько не изменилось.

К вечеру Козлов переехал в Печи. А утром следующего дня в форме подпоручика и в качестве нового инструктора предстал перед курсантами. Он держался с ними строго, официально, некоторых на первом же занятии отчитал за нерадивость. Особое усердие Козлов проявил на строевой подготовке. Он буквально выходил из себя, заставляя курсантов по нескольку раз повторять одно и то же. Наиболее ленивых гонял по плацу до тех пор, пока на их спинах не взмокли гимнастерки.

- Выше ногу! - звучал его молодой зычный голос.- Четче, четче шаг, стерва! А поворот, что за поворот? На носок ставь, правую на носок!

Александр Иванович чувствовал - школьное начальство за ним наблюдает. И действительно, сразу же после занятий его пригласил к себе капитан Вольф.

- Ну что ж, вами я в основном доволен. Держите построже дисциплину, больше с них требуйте. Времени у нас мало, а программа обширная. Хочу лишь предостеречь вас - не слишком увлекайтесь оскорблениями… «Стерва» и все такое прочее. Это, как говорят русские, палка о двух концах. Надеюсь, вам моя мысль ясна?

- Так точно, господин капитан!

- Ну вот… Кстати, не употребляйте здесь, в школе, слово «господин». Говорите всем «товарищ». И даже мне. Не бойтесь, не обижусь. Вы были курсантом и знаете, почему требовали от вас этого. Брякнет по привычке на той стороне «господин» - и капут. Провал начинается с мелочи.

«То, что я сегодня так гонял их,-думал, возвращаясь от начальника школы, Александр

Иванович,- это хорошо. И «стерва» тоже хорошо. Встретили меня улыбкой - откровенно заискивающей, подхалимской, а проводили косыми взглядами. Пусть косятся. Сперва на инструктора, своего же, русского, потом на немцев. Кстати, заодно и присматриваться к каждому буду, узнавать, кто чем дышит. А вдруг не все здесь по доброй воле, найдутся и такие, как мы с Галей? Одним словом, надо изучать. Неужели чужая душа такие уж потемки?»

Ои размечтался и не заметил, что за ним следят. Уже подходя к дому, в котором теперь была его квартира, Козлов случайно оглянулся и увидел на скамейке, под старой сосной, человека, показавшегося ему знакомым. Тот продолжал все так же пристально смотреть на него. Потом помахал рукой. Подзывает? Зачем? И кто он, собственно, такой?

Но, сделав первый шаг к скамейке, Александр Иванович вспомнил: этот человек готовил ему документы. Тогда, перед отправлением на задание. Кличка его Ветров. Полковник!

- Подпоручик, если не ошибаюсь, совсем недавно вы были гвардии капитаном? - спросил тот.- Капитаном Раевским?

- У вас завидная память,- польстил ему Козлов.

- Пока не жалуюсь. Харчи, слава богу, такие, что склероз не наживешь. Садитесь, Меншиков… Не удивляйтесь, я и это помню.- Ветров улыбнулся, протянул руку: - Отрок Раевский на моих глазах превратился в отрока Меншикова. Впрочем, заодно ж звание изменилось. Подпоручик!

- Как видите,- сказал Козлов, стараясь припомнить, о чем они говорили в тот раз. Если бы знал, что они снова встретятся, постарался бы запомнить каждое слово. А так… Что ж, так он сохранил лишь ощущение какой-то настороженности с обеих сторон, на миг пробудившееся и тут же угасшее желание открыться. Это желание было основано только на интуиции и ни на чем другом. Впрочем, тогда Александр Иванович подумал еще вот о чем: неужели человек, заслуживший в Красной Армии звание старшего офицера, станет добросовестно и честно работать на врага? Подумал, а открыться не рискнул.

- Надеюсь, мое бюро не подвело вас,- продолжал Ветров.- Иначе мы больше не встретились бы.

- Сработали тонко,- похвалил Козлов.

- Говорят: где тонко, там и рвется.

- К подделке документов это не применимо.

- Выходит…

Они оба почти одновременно почувствовали, что говорят совсем не обязательные вещи, не то, что хотелось бы им говорить. Молча переглянулись.

- Слушай, Меншиков, как там у нас, а? - спросил Ветров.

Всю эту фразу он произнес с каким-то внутренним усилием, делая после каждого слова заметную паузу. Видимо, он все еще колебался, стоит ли говорить.

- Вас интересует положение на фронте? - уточнил Козлов.

- И на фронте, и вообще…

«Кто же ты такой на самом деле? - пронеслось в голове Александра Ивановича.- Можно ли сказать тебе правду?»

- Чтобы верно оценить положение на фронте, да еще на таком огромном,- начал Козлов издалека,- надо иметь, по крайней мере, академическое образование. Я же в военной академии не учился.

- Думаю, что и вашего образования хватит,- заметил Ветров.- А потом, я ведь тоже немного смыслю в военном деле.

- Если правда, что вы работали в штабе дивизии и имели звание старшего офицера…

- Это правда,- Ветров вздохнул.

- В таком случае разберемся.- Козлов осмотрелся - поблизости никого не было - и присел рядом с Ветровым.- Положение на франте стабилизовалось. Больше того, на ряде участков наши теснят немцев. Когда я возвращался, развернулось крупное сражение в районе Орла и Белгорода. Первыми ударили немцы. Но несколько дней непрерывных и ожесточенных атак не принесли им успеха. Судя по всему, их наступление захлебнулось.

- Так им и надо,- Ветров нервно потер на носу шрам.- Пусть попробуют чужого киселя. А то - блицкриг!

Он осуждает немцев? Почему? Ставил на них, а теперь увидел, что проигрывает? Побаивается за собственную шкуру? Или на самом деле искренне радуется успехам Красной Армии?