Питер Чейни - Мрачная комедия

— Зачем мне слушать тебя? — спросил Воланон. О'Мара уловил нотку сомнения в его голосе и сказал:

— Не знаю, почему ты должен слушать, но ты слушаешь.

— Ты сказал мне о двух соображениях, по которым я не должен убивать тебя, и объяснил первое. Оно мне кажется достаточно веским, но из любопытства я хотел бы послушать и второе.

Он подошел ближе. Автоматический пистолет смотрел в грудь О'Мары.

— Объясню и вторую причину, — сказал О'Мара. Он посмотрел на пистолет и увидел, что предохранитель на нем спущен. Воланону оставалось только нажать на спусковой крючок. — Ты используешь очень старое оружие, Воланон. — Затем он рискнул и продолжал: — Ты не очень хорошо разбираешься в оружии, несмотря на твою службу в маки. Предохранитель твоего пистолета поднят. Тебе потребуется пару секунд, чтобы его спустить. Подумай об этом.

Воланон сделал то, на что и рассчитывал О'Мара. Он посмотрел на пистолет.

И в этот момент О'Мара прыгнул. Он ударил коленом по руке, державшей пистолет и двинул Воланона в челюсть. Пистолет выстрелил, и пуля ушла в потолок. Воланон описал в воздухе дугу и закончил ее на полу, ударившись головой в дверь. О'Мара наступил ногой на пистолет, все еще зажатый в руке Воланона.

— Отпусти оружие, — сказал О'Мара, — или я выбью тебе зубы.

Воланон отпустил пистолет. О'Мара отбросил его ногой, наклонился, осторожно взял его больной рукой и положил в карман.

— Я добавлю его к своей коллекции в Англии, — сказал О'Мара. — А теперь, садись в кресло и расслабься. Я приведу тебя в чувство.

Воланон встал, помассировал челюсть. Глаза его зло блестели. О'Мара мельком подумал, что Воланон не такой уж и плохой человек. Несмотря на плохую выпивку, плохую еду и небольшие деньги, он оставался — подобно большинству бретонцев — хорошим французом.

Воланон сел в кресло, не отводя глаз от О'Мары. О'Мара стоял перед камином, держа руки в карманах.

— Послушай, папа, — сказал он, — если бы я был тем человеком, за которого ты меня принимаешь, если бы я убил Тодрилла, потому что он был другом Франции, ясно, я прикончил бы и тебя, чтобы заткнуть тебе рот. А то, что я не собираюсь этого делать, должно тебе что-то доказать.

Воланон ничего не ответил. О'Мара продолжал:

— Через минуту ты отсюда уберешься. Между прочим, как ты сюда попал?

— А как я добираюсь повсюду? — сказал Воланон. — На велосипеде.

— А где он?

— Я спрятал его за гаражом под кустом, где его никто не найдет.

О'Мара на минуту задумался, потом сказал:

— Ладно, ты можешь вернуться в свой гараж. И когда вернешься, я на твоем месте открыл бы бутылку какой-нибудь гадости, хорошо выпил и задал бы себе несколько вопросов. И ты поймешь, что ты немного тронулся рассудком.

— Ну, — сказал Воланон угрюмым голосом, — какие вопросы?

— Сначала спроси себя, почему я убил Тодрилла и отпустил тебя, если я тот, за кого ты меня принимаешь. Потом задай себе вопрос, нет ли тут какой-нибудь связи с личностью, которая, как я думаю, тебе известна под именем Жан Мари Ларю — 13 по Рю-де-Пекю, Гуарес?

О'Мара посмотрел на Воланона.

— Тебе это что-нибудь говорит?

— Мой бог… ты знаешь Жана? А он тебя знает?

— Нет. Он не знает. Еще не знает. Но я знаю его, — О'Мара продолжал: — Ты слышал, что я гостил на вилле Коте д'Ажур у дамы, приезжавшей в гараж несколько дней назад отремонтировать камеру. Тебя удивило, что твой пьяница помощник Филиппе Гареннс останавливается гостем на вилле у шикарной женщины, и у тебя зашевелились различные подозрения. Да к тому же ты и слышал кое-что. Потом ты услышал, что найдено тело Тодрилла, и решил разделаться со мной. Ты подумал, что маки останутся довольны тобой. — Он ухмыльнулся. — Ты подумал, что это будет не первый предатель, исчезнувший здесь со дня освобождения.

О'Мара затянулся сигарой.

— Папа, ты не прав с самого начала. Завтра Жан Мари Ларю приедет ко мне на виллу. Уже это одно должно сказать тебе все.

— Филиппе… — сказал Воланон тихим голосом, — ты хочешь сказать мне, что…

— Я ничего не хочу сказать тебе, я просто говорю тебе, что человек, которого ты считал Тодриллом, был нацистом. Я убил его. Я люблю убивать нацистов. Если ты захочешь поговорить с Жаном Ларю послезавтра, он подтвердит все, что я говорю, — О'Мара улыбнулся. — Если же не подтвердит, ты найдешь меня на вилле. Ты можешь явиться туда со своим пистолетом. Но тебе не придется этого делать.

— Я не уверен в тебе, Филиппе, — сказал Воланон, — совершенно не уверен.

— Я понимаю, — ответил О'Мара, — но ты убедишься. А теперь иди, бери велосипед и возвращайся к себе.

Воланон встал и смиренно развел руками.

— А что мне остается делать?

— Верно. Поэтому делай, что я говорю тебе. Если ты хороший француз, папа, держи рот на замке. Это не просьба, а приказ. Если ты заговоришь, ты будешь врагом Франции.

Воланон с неуместным достоинством на лице произнес:

— Я никому ничего не скажу до послезавтра. Я поеду на велосипеде в Гуарес и встречусь с Жаном Ларю. Если он подтвердит твои слова, все в порядке. Если нет — я найду тебя.

— Подходит, папа. Спокойной ночи. — Он вытащил пистолет из кармана и протянул его Воланону. — Вот твое оружие. Ты можешь его попробовать на каком-нибудь недобитом нацисте. Но на следующий раз уж ищи настоящего.

Воланон сунул пистолет в карман и сказал:

— Филиппе, я начинаю тебе верить. Странно, что у меня в гараже несколько месяцев уже работал англичанин, а я и не подозревал об этом. Очень странно.

Он подошел к двери, оглянулся через плечо и сказал:

— Но учти, если Жан Ларю не подтвердит твои слова, мы доберемся до тебя.

— Ладно, договорились. — Воланон вышел.

Через две минуты, глядя из окна, О'Мара увидел, как он отъезжает. Он подождал десять минут, затем вышел через веранду, прошел по дорожке, сел в машину и поехал в Сант-Брие. Он выбрал кружную дорогу, которая вела через холм и огибала залив. Ехал он медленно, размышляя о многом, но главным образом о Воланоне.

Было четверть третьего, когда он свернул на крутом повороте на дорогу, ведущую к заднему входу виллы. Он еще больше замедлил ход, когда въезжал в ворота. Раздался какой-то резкий звук. Лобовое стекло перед ним разлетелось.

О'Мара остановил машину, выскочил из нее. Послышался звук удаляющихся шагов. Он подождал пару минут, сел в машину и отвел ее в гараж.

Проведя рукой по лицу, увидел на ней кровь. Осколок разбитого стекла порезал ему щеку. О'Мара подошел к парадному входу и позвонил. Спустя минуту верь открылась. У входа стояла Иветта.

— Боже мой, — вскрикнула она, — мсье О'Мара… каждый раз вы появляетесь израненным. Я начинаю думать, что у вас то, что водители называют комплексом несчастного случая.

Танга показалась на верху лестницы, ведущей из коридора.