Питер Чейни - Темная улица

— Черта с два, — засмеялась Тереза. — Увидимся в девять.

О'Мара повесил трубку и принялся снова расхаживать по комнате, обдумывая все детали.

Мигуэлес стоял перед камином с бокалом коктейля в одной руке и с сигаретой в другой. Теперь, когда он был совсем один, черты его лица, обычно складывавшиеся в очаровательную улыбку, стали злыми, заострившимися. У рта залегли жесткие складки, пальцы, державшие сигарету, дрожали.

Он поставил стакан на полку камина и принялся расхаживать по комнате. Он думал о том, что у каждого человека есть определенный предел возможностей, что каждый человек может сделать ровно столько, сколько ему под силу. Воспитанный солдатом, Мигуэлес отдавал себе отчет в своей необычайной привлекательности для окружающих и потому избрал сферой своей деятельности темный мир интриг.

Он считал себя способным тайным агентом, который может достичь большего на фронтах тайной войны, чем на полях сражений. Но только сейчас Мигуэлес впервые отдал себе отчет, насколько эта игра опасна. Но ведь у него отличное прикрытие, а опасность пока не столь велика, особенно если учесть его дипломатический паспорт. К тому же ему предстоит возвращение домой. Он вспомнил об этом и испытал чувство облегчения. Как бы то ни было, в Испании все равно лучше, чем здесь. Жаль, конечно, что маленький роман с Сандрой Керр закончился ничем, но тут уж ничего не поделаешь. При мысли о Сандре Мигуэлес пожал плечами. Где-то в глубине души он отдавал себе отчет, что не совсем хорошо разобрался во всем происшедшем между ними. Впрочем, теперь это уже безразлично. Во всяком случае, он, Мигуэлес, сыграл свою роль отлично — если не блестяще.

Он посмотрел на часы. Половина девятого. Он подошел к бюро и начал писать записку Сандре.

На улице царила темень. Поднялся восточный ветер. Через дорогу от Сент-Эрикс-Корт стояли в парадном Скотт и Сэмми Кордовер. Они следили за входом напротив. Скотт глубоко засунул руки в карманы.

— Чертовски мерзкая игра, — сказал он, — неужели она тебе нравится?

— Почему бы нет? — пожал плечами Сэмми.

— Иногда я сам удивляюсь, зачем я занимаюсь этим, — продолжал Скотт. — А ты на такой же службе?

— Не знаю. Чем ты обычно занимаешься, Скотт?

— Слежу за кем-нибудь. Выясняю, кто где скрывается. Не очень-то приятная работа, зато можно думать, никто не мешает. А ты чем занят?

— Примерно тем же самым, что и ты. Не очень-то интересно, а?

Парадная, напротив, на секунду осветилась. Вышел носильщик, в руках у него было два чемодана… Через несколько секунд вышел Мигуэлес, а носильщик пошел искать такси. Вернувшись обратно, он что-то сказал испанцу, а тот пожал плечами.

— Может, он пешком пойдет, — сказал Кордовер. — Он не взял свою машину. Значит, распорядился, чтобы багаж ему прислали. Если он уйдет, я пойду за ним, а ты оставайся здесь. Если появится кто-то еще, сразу позвонишь Куэйлу.

— О'кей, я все понял.

Мигуэлес что-то сказал портье, тоже вышедшему на улицу, повернулся и отправился пешком. Как только он немного отошел, Кордовер выскользнул в темноту и последовал за ним. Он вовсе не старался скрыть от Мигуэлеса стук своих шагов, наоборот, он хотел, чтобы тот слышал, что за ним идут по пятам. Раз или два Мигуэлес оглянулся через плечо.

Сандра Керр появилась в квартире Мигуэлеса. Когда она переступила порог гостиной, часы на камине пробили ровно девять часов. К часам был прикреплен конверт. Она вскрыла его и нашла записку.

«Моя любимая Сандра!

Я сейчас уезжаю. Не думаю, чтобы мы еще когда-нибудь с тобой увиделись. Я понимаю, ты можешь прийти сюда в надежде, что я тебе хоть что-то скажу. Но поскольку я теперь наверняка знаю, что мне придется уехать, что ничего невозможно изменить, я решил покинуть эту квартиру немедленно — я не смогу вынести еще одной встречи с тобой. За последние часы я предпринял все возможное, чтобы остаться в вашей стране, но мне сообщили только, что я должен немедленно уехать. Я улетаю рано утром. Я вернусь часов в десять-одиннадцать, чтобы забрать отсюда кое-какие мелочи. К тому времени, я знаю, ты тоже уйдешь — я видел, что ты все упаковала и все готово к твоему отъезду. Слова мало что могут выразить, Сандра, но ты сама знаешь, что у меня на сердце. Я в полном отчаянии, что ничего нельзя изменить. Я всегда буду помнить тебя, твой прекрасный образ навеки запечатлен в моем сердце.

Навсегда твой, искренне преданный тебе,

Энрико».

Сандра перечитала записку еще раз, скатала ее в шарик вместе с конвертом и кинула в огонь. Она чуть заметно улыбнулась. Мигуэлес весь как на ладони. Не слишком умный, хотя не лишен очарования, которое, правда, могло подействовать только на неумную женщину. Он-то сам считает себя великим интриганом и отличным актером.

Сандра подошла к телефону, набрала номер Куэйла и передала свое сообщение блондинке.

О'Мара вошел в вестибюль клуба «Желтая антилопа» и сразу же увидел Терезу, сидевшую в дальнем углу под затененной лампой. На секунду О'Мара залюбовался изысканным зрелищем. Она была одета в шерстяное платье цвета аквамарина, поверх накинула короткий жакет из каракуля. Маленькие ножки изящной формы были обуты в блестящие вечерние туфельки. Шляпы на ней не было, а у горла переливалась огнями брошь из крупных бриллиантов. Цвет платья выгодно подчеркивал красоту ее зеленых глаз.

Она встала и, подойдя к О'Маре, сказала:

— Видите, Шон, вы меня фактически обратили в рабство. Я не только явилась сюда первая, но еще иду к вам навстречу.

— Я как раз думал о том, говорили ли вам, что вы являете собой необыкновенно привлекательное зрелище, — улыбнулся ей О'Мара. — И еще я думал…

— Что же вы думали? — перебила она его с выжидательной улыбкой.

— Что мне очень хочется взять вас за носик двумя пальцами и поцеловать прямо в губы.

— О, Боже… Боже! — сказала она. — Не думала я, что вы именно такой.

— Неужели? — О'Мара вздернул вверх брови.

Они подошли к бару, и О'Мара заказал подошедшему бармену напитки.

— В чем все-таки дело, Шон? — спросила она. — Я просто чувствую, как что-то носится в воздухе. И у вас так лукаво блестят глаза. Что-то должно случиться. И я хочу знать, что именно. Я знаю, это что-то необыкновенное.

— Я не знаю, насколько я могу быть с вами откровенным, Тереза. — Он серьезно посмотрел на нее. — Правду говоря, я не вполне уверен, что могу доверять вам.

Она улыбнулась.

— Неужели? Вы не можете доверять мне? Ну, мне это нравится!

— Мне все равно, нравится вам это или нет, — сказал О'Мара. Он по-мальчишески улыбнулся. — У меня есть кое-какие любопытные сведения относительно Рикки. Я из тех людей, который привыкли удовлетворять свое любопытство.

— Понятно. Значит, вы удовлетворили свое любопытство относительно Рикки и теперь хотите рассказать мне об этом.