Леонид Млечин - Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

Заинтересованный Громыко кивнул.

Логинов пояснил:

— Поинтересуемся у начальника консульского управления.

Он снял трубку:

— Это Логинов. Скажите, не запрашивалась ли недавно греческая виза для Куприянова?

Прикрыв трубку, рукой пояснил Громыко:

— Проверяет!

Много времени не потребовалось. Начальник консульского управления коротко доложил, что ему удалось выяснить. Логинов повесил трубку и, не скрывая улыбки, передал его слова Громыко:

— Паспорт Куприянова был отправлен в посольство Греции с просьбой срочно выдать ему визу. Распорядился об этом заместитель начальника консульского управления, представляющий у нас, в министерстве, интересы комитета госбезопасности. А буквально пару минут назад он же приказал позвонить в греческое посольство с просьбой немедленно вернуть паспорт Куприянова без визы…

В Ясеневе есть несколько залов для собраний — зал на сто мест, зал на триста мест и зал на восемьсот. Когда Сергей Глазов вошел в зал на сто, чествование начальника 18-го отдела внешней разведки уже близилось к концу.

Звучали ритуальные слова:

— На заслуженный отдых уходит наш боевой товарищ из славной когорты ветеранов-дзержинцев… Нам будет не хватать… Но он щедро делился бесценным оперативным опытом с молодыми офицерами… Так из поколения в поколение передаются славные чекистские традиции…

На пенсию провожали начальника 18-го отдела первого главного управления комитета госбезопасности. До перехода в ведомство госбезопасности он много лет прослужил в армии. Ему не хватало образования и специальных знаний — за плечами лишь танковое училище. Отдел ведал арабскими странами, а полковник не владел ни арабским, ни каким бы то ни было иным иностранным языком. В Ясеневе давно поговаривали, что ветерану пора на покой.

Когда ему вручили почетную грамоту, он не сдержался и заплакал. Официальная часть завершилась. Бывшие уже подчиненные окружили полковника. Его сменщик — молодой подполковник Юрий Куприянов — проникновенным тоном сказал:

— Есть предложение заказать сегодня вечером товарищеский ужин в хорошем ресторане. Посидим своим коллективом — ваши ученики, все, кто работал под вашим началом… Отметим ваш переход на пенсию, как положено.

Полковник, сжимая в руках грамоту, подписанную председателем КГБ Андроповым, возмутился:

— Да вы что! Надумали устроить пьянку, грубо нарушить чекистскую дисциплину? Даже не пытайтесь! Я в этом участвовать не стану.

Когда выходили из зала, Глазов поинтересовался у Куприянова:

— Когда начнешь принимать дела?

— Уже! — ответил довольным тоном новый начальник 18-го отдела. — Даже знаю, куда ты сейчас идешь и какая славная командировочка тебе вновь предстоит. Повадился ты в Грецию. Смотри, товарищи будут завидовать.

А Сергей Глазов и в самом деле направлялся в главное управление кадров за загранпаспортом. Ему предстояло опять лететь в Афины. Вообще-то он служил в другом — 5-м отделе, и Куприянову не следовало знать о полученном им задании. Но в Ясеневе поговаривали, что растущего подполковника поддерживает кто-то из сильных мира сего. Во всяком случае в управлении кадров, где и заслуженных полковников в упор не видели, молодого Куприянова с недавних пор привечали. Несмотря на историю с отцом! Поговаривали, что начальник разведки любил подчиненных с темными пятнами в анкете — они преданнее служат, понимая, что висят на волоске.

В Афинах было жарко и солнечно — приятная перемена для уставшего от пасмурного неба москвича. В аэропорту его встретил оперативный водитель из резидентуры внешней разведки. Хотел помочь с вещами, но Глазов прилетел налегке; это назад предстояло много всего захватить, чтобы порадовать ребят в отделе материальными достижениями загнивающего Запада. Но насчет этого, как обычно, позаботятся в резидентуре. Самому Глазову бегать по магазинам не придется.

Сергей Глазов оставил чемодан в выделенной ему пустой посольской квартире и пошел доложиться о прибытии. Лифт остановился на этаже, куда поднимались только те, кто работал за толстой стальной дверью с цифровым замком. Здесь располагалась резидентура внешней разведки. Дипломатам туда хода нет.

Дежурный открыл ему дверь и хмуро приветствовал москвича. Не потому, что они не ладили, а оттого, что занят был хлопотным, но необходимым делом — ликвидировал накопившийся за неделю бумажный хлам.

Старые газеты еще можно выбросить в мусорное ведро, а исписанные листы бумаги, что бы на них ни было начертано, пусть даже самые невинные мелочи, каждый оперативный работник складывает в коробку, которую прячет в своем личном сейфе. Раз в неделю всех офицеров обходит дежурный и спрашивает: можно забрать коробку?

Весь бумажный мусор сжигается под бдительным взором сотрудника линии КР — внешней контрразведки. А вообще-то в разведке ненужных бумаг не бывает. Каждая бумага учтена и является частью какого-то дела, в которое и должна быть возвращена… Или уничтожена бесследно.

Когда Сергей Глазов вошел к резиденту, тот автоматически перевернул документ, который читал, лицевой стороной вниз, чтобы не видно было, что там написано. В своем кругу этого можно было и не делать, но на старательных службистов не обижаются.

Резидент только что вернулся после малоприятного разговора с послом. По-свойски поделился с москвичом:

— Секретарь парткома и посол хотят моими руками убрать атташе по культуре, у которого служебный роман. Послу, понятное дело, завидно… Просят, чтобы я обратился в Центр и попросил немедленно отозвать любвеобильного атташе… А я им говорю: если дипломат спит с секретаршей посла, то я тут при чем? Считаете необходимым, так сами и убирайте по моральным соображениям.

Резидент для порядка поинтересовался у гостя:

— Сергей Игоревич, ты как — не устал после перелета? А то тебя просто загоняли. Летаешь к нам каждую неделю… Может, отдохнуть хочешь?

Глазов отказался. Резидент позвал своего заместителя по политической разведке, прикрыл дверь, и они вдвоем рассказали московскому гостю, как все началось.

Получив письмо Ларри Андерсона, они долго обсуждали, как быть. Первое предположение — подстава американской контрразведки. Второе — а вдруг это и в самом деле потенциально ценный агент? Тогда есть смысл откликнуться на предложение о встрече.

— Что мы выяснили? Ларри Андерсон разочарован службой, — пояснил резидент. — Остро нуждается в деньгах. Да и вообще хотел бы изменить свою жизнь… Достаточно для того, чтобы предложить свои услуги советской разведке, рассчитывая на нашу щедрость.

Открылась перспектива вербовочного подхода, и резидентура запросила мнение Центра. Разрешение на вербовочную беседу было дано. Проверили, не проходил ли Андерсон по учетам разведки.