Леонид Млечин - Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

После одного из споров он принял демонстративно большую дозу снотворного. Он не собирался себе вредить. Постарался сделать так, чтобы Кристина это немедленно обнаружила, всполошилась, вызвала «скорую». Ему промыли желудок. Лежа в постели, он обвинил Кристину в своих страданиях. Твердил, что это она во всем виновата.

И Кристина подумала, что она действительно заставила его страдать. Поразительно, что такая умная женщина, как Кристина, принимала слова мужа за чистую монету. Боялась, что он действительно покончит с собой. И Джозеф охотно ее шантажировал. Как и всякий мужчина, он боялся признаться в своих страхах и зависимостях. Болезненно реагировал на любое проявление самостоятельности Кристины. Обреченно говорил о подстерегающей его смерти.

Однажды они поехали вечером поужинать. Остановились на перекрестке, и Кристина засмотрелась на детей, игравших во дворе. Муж вдруг повернулся к ней и произнес трагическим голосом:

— Если у меня случится сердечный приступ прямо сейчас, ты же не знаешь, что предпринять, верно? А я вот возьму и уйду в мир иной прямо у тебя на глазах, — повторил он, и они поехали дальше.

Больше Джозеф ничего не сказал. Кристина молчала. Он умел заставить ее чувствовать себя виноватой. Как Атлант — титан из древнегреческой мифологии, который держал весь мир на своих плечах, она пыталась спасти своего мужа. Она чувствовала, что обязана заботиться о нем. И очень старалась. Друзья Джозефа говорили Кристине:

— Знаешь, благодаря тебе он выглядит совершенно счастливым.

Она боялась оставить его одного, даже когда хотела проведать мать и отца. Когда Кристина уходила по делам, Джозеф со скорбным лицом обреченно говорил:

— Ты же знаешь, что моя жизнь в твоих руках.

А вдруг ему что-то понадобится в тот момент, когда Кристина уйдет? Вдруг он почувствует себя одиноким. Кто же позаботится о нем?

Чем дальше, тем меньше все это нравилось Кристине.

Бурный роман с Джозефом Болкером остался в прошлом. Кристине с самого начала бросилось в глаза, как мгновенно меняется настроение ее мужа. Но она относила это на счет его художественного темперамента. Она не была готова к тому, что Джозефа, оказывается, одолевают приступы депрессии и что он попеременно принимает антидепрессанты и сильнодействующие снотворные препараты. В результате он то пребывал в сонном состоянии, то приходил в неестественное возбуждение.

Однажды Кристина спросила его сестру, почему он всегда бьет тревогу по самому ничтожному поводу. Та засмеялась и сказала, что это у него с детства. Если ему не с той стороны подносили бутылочку с молоком или пеленка была мокрой, он не мог потерпеть и минуты. Сразу начинал кричать. Став постарше, тоже начинал плакать по каждому поводу, если что-то делалось не так, как он хотел.

Сестра призналась, что Джозеф — самый требовательный ребенок, которого она когда-либо видела. Юный тиран вырос во взрослого человека, который продолжал требовать все, что ему хотелось. Он по-прежнему считал, что вселенная вращается вокруг него, хотя ему уже было немало лет. Отношения Кристины и Джозефа быстро ухудшались. Они перестали спать вместе. Брак продержался всего девять месяцев.

С Александром Андреадисом, чей отец был судовладельцем и банкиром, Кристина познакомилась на вечеринке, и они друг другу сразу понравились. Александр однажды утром заявил:

— Раз мы так много времени проводим вместе, может быть, нам пора съехаться? Я и так практически живу у тебя. Давай— ка зарегистрируем наши отношения. Почти все мои вещи у тебя, так что переезд будет нетрудным.

Кристине Оазис было приятно формальное предложение руки и сердца. Но она несколько сомневалась относительно поспешного брака. И подруга Марина советовала ей повременить с новым замужеством:

— Один раз ты уже обожглась, не повторяй ошибки.

Кристине самой не хотелось торопиться. Она вежливо ответила Александру, что еще не готова к такой большой перемене. Он ей нравится, но пока им следует оставить все как есть, не связывая себя обязательствами. Что мешает им просто вместе наслаждаться жизнью?

Видя, что она не принимает его предложения, Александр чувствовал себя оскорбленным и обиженным. Он не ожидал отказа. Он стал давить на Кристину, желая доказать, что добьется своего любой ценой.

— Я думаю не только о себе, — горячо повторял он. — Когда двое любят друг друга, естественно быть вместе, посвятить себя любимому человеку. Неужели ты не хочешь посвятить свою жизнь мне? Если ты не законченная эгоистка, не отталкивай меня!

Он умел быть очаровательным и нежно нашептывал ей на ушко:

— Разве ты не любишь меня? Неужели ты не хочешь, чтобы я постоянно был рядом? И прежде всего в твоей постели…

Он так упорно и методично сокрушал ее сопротивление, что Кристина поняла: если она не пойдет ему навстречу, их отношения разрушатся.

Однажды Александр бросил в сердцах:

— Если ты не готова соединить наши жизни, может быть, нам надо начать встречаться с другими людьми?

Он не угрожал совсем разорвать их отношения. Но тон его был понятен и без слов. Кристина боялась его потерять. Страх остаться одной глубоко сидел в ее сердце… Она сказала себе, что, вероятно, неправа, отказывая ему в желании переехать к ней. Хотя дурные предчувствия ее не покидали.

Через пару месяцев она сдалась, и он торжественно перебрался к ней. Она вышла за него вскоре после смерти отца. На какой-то период, добившись своего, Александр успокоился. Она тоже расслабилась, увидев, что он счастлив, доволен и нежен с ней.

Потом Кристина поняла, что совершила ошибку. Ей стало ясно, что единственный способ заставить его быть нежным — это принимать все его требования. В отношениях с женщинами Александр признавал только безоговорочную капитуляцию.

Брежнев лежал на диване в комнате отдыха. Он был заторможен и, как выражаются врачи, неадекватен. Бормотал, как будто во сне, и порывался встать. Вокруг него суетились врачи и медсестры. А в самом кабинете председатель президиума Верховного Совета Подгорный рассказывал академику Чазову, что случилось:

— Обсуждали секретное постановление ЦК и Совета министров о повышении цен на сахар, хлеб и хлебобулочные изделия. Брежнев держал речь, и вдруг с ним что-то произошло.

Глава правительства Косыгин добавил:

— Он утратил нить беседы, язык начал заплетаться. Рука, которой он подпирал голову, стала падать. Мы его еле успели подхватить.

Чазов прошел в комнату отдыха, где Леониду Ильичу делали укол. Отвел в сторону одного из коллег:

— Вы его видите в первый раз, но вы в городе самый опытный невролог. Ваш диагноз?