Леонид Млечин - Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

Председатель президиума Верховного Совета Подгорный, вообще-то не отличавшийся пристрастием к юмору, вдруг широко улыбнулся и пошутил:

— Ну, вот и нет Вашингтона!

Советский посол в Америке Добрынин подхватил шутку:

— Скорее позвоните в Белый дом и скажите, что это случайность!..

В этот момент к столу подошел министр иностранных дел.

— Когда шутите — предупреждайте, — сказал Громыко.

Американский посол Артур Хартман вполголоса поинтересовался у Добрынина:

— А что это такое на самом деле?

— Председательский звонок.

Хартман воспользовался случаем:

— Кстати говоря, хотел спросить, как здоровье генерального секретаря Брежнева?

После переговоров с американцами Подгорный за обедом в узком кругу, глядя на Громыко, сочувственно произнес:

— Трудная у вас, дипломатов, работа. Я бы сроду не смог стать дипломатом.

Секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов уверенно сказал:

— Смог бы, если бы партия приказала.

Подгорный отмахнулся:

— Нет, не смог бы, у меня нет данных для такой работы.

Суслов не отступал:

— А вот Епишев был у тебя секретарем обкома, а поехал послом в Югославию.

Подгорный искренне удивился:

— Скажешь тоже, Епишев. Так то ж культурный человек.

Кто-то включил телевизор. Шла программа новостей.

Показывали комсомольский слет. Молодой оратор говорил с пафосом:

— Под руководством выдающегося деятеля мирового коммунистического и рабочего движения, верного ленинца, генерального секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева…

Подгорный отодвинул от себя тарелку:

— Леня, как ты можешь терпеть такие славословия в свой адрес? Почему ты не прекратишь это восхваление? Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я готов за тебя подставить грудь под пули, но я не могу видеть, как ты поощряешь возвеличивание себя.

Брежнев недовольно возразил ему:

— Ничего предосудительного тут не прозвучало. Товарищи хотят и могут высказывать свое мнение, свою оценку деятельности любого из нас. Что ты, Николай Викторович, всегда чем-то недоволен?

Министр сказал послу в Греции:

— Поезжайте к Николаю Викторовичу. Покажите ему документы относительно сотрудничества с компанией Оазисов. Разъясните, в чем польза для нашей страны. Так, чтобы у товарища Подгорного не осталось сомнений и вопросов.

Посол, улыбаясь, заметил:

— Бросается в глаза, что Николаю Викторовичу нравится, когда его именуют президентом. Он наслаждается, когда на официальных приемах он — хозяин, к нему обращаются с тостами и приветствиями иностранные президенты. А Леониду Ильичу, кажется, это не очень по душе.

Министр пояснил:

— С главами западных государств, президентами или премьерами, по протоколу встречается председатель президиума Верховного Совета Подгорный. Но это в корне неверно. В нашей стране политику определяет партия, генеральный секретарь. И мы должны сделать все, чтобы помочь Леониду Ильичу.

Подгорный появился в приемной со злым лицом. Его помощники пили кофе, и это вызвало откровенное раздражение:

— Глава государства давно позавтракал и уже работает, а вы еще прохлаждаетесь и бражничаете!

Плохое настроение председателя президиума объяснялось просто. Николай Викторович пожаловался:

— Ночью в голову ужалила оса.

Он с обидой показал на свою лысину.

— Вызвал своих чекистов и говорю: какая вы к черту охрана, если допускаете, чтобы оса ужалила главу советского государства!

Он зашел к себе, хлопнув дверью.

Советский посол в Греции приехал к Подгорному с документами. Дежурный секретарь попросил подождать:

— Николай Викторович очень занят.

Прошло полчаса. Посол отвел в сторону знакомого охранника:

— Чем таким срочным занят председатель президиума Верховного Совета? В стране что-то случилось?

Тот, понизив голос, признался:

— В домино дуется.

При чтении принесенных послом документов Подгорный устало шевелил губами, раздражался и постоянно отвлекался.

— Ничего не вижу в этих очках! Ничего путного сделать не могут…

Вызвал секретаря:

— А других очков нету?

Спросил посла:

— Ты что куришь? У тебя какие сигареты?

— Не курю, Николай Викторович.

— Куда-то делись мои сигареты, — пожаловался Подгорный. — Помощники бестолковые! Порядок на столе наводят. Потом ничего не найдешь…

Нажал кнопку вызова охранника. Когда тот вошел, потребовал:

— Пусть воды принесут! В горле пересохло… И спичек!

Охранник кивнул и хотел выйти.

— Не уходи! Будь под рукой! Вдруг еще что-то понадобится. Видишь, я работаю.

Дочитав, прямо при после Подгорный набрал номер Брежнева:

— Мне не нравится. По-моему, мы идем компании Оазисов на неоправданные уступки. А зачем нам вообще вести дела с крупным капиталом, который эксплуатирует трудовой народ?..

Брежнев, видимо, возразил.

Подгорный пожал плечами:

— Это мое мнение. А ты ведь все равно сделаешь по— своему, я же знаю. Давай на политбюро обсудим… Ну, будь здоров, Леня.

Вечером во время ужина Андрей Андреевич делился своими переживаниями.

— Как ты с этим Подгорным намучился, — сокрушалась Лидия Дмитриевна. — Он — напористый, самоуверенный и, по-моему, недалекий человек.

— Он даже к Брежневу относится покровительственно, демонстративно держится с ним на равных. А возможно, видит себя на первых ролях.

— Почему он себе это позволяет?

— Он опирается на Украину, — объяснил Громыко, — где еще недавно работал первым секретарем, на влиятельное украинское руководство и на выходцев с Украины, которых немало в Москве на ключевых постах.

— Неужели Леонид Ильич так и будет его терпеть? — покачала головой Лидия Дмитриевна.

Когда начался пленум ЦК, члены политбюро, как обычно, расселись в президиуме. Место было закреплено за каждым. Председательское кресло занял Михаил Андреевич Суслов. Рядом по-хозяйски расположился Николай Викторович Подгорный. Слева от него скромно устроился Брежнев.

Суслов объявил:

— Слово предоставляется первому секретарю Донецкого обкома Качуре Борису Васильевичу.

— Новый парень, — вполголоса сказал Подгорный. — Уже после меня выдвинули.

Николай Викторович откровенно скучал. Позевывал. Что-то рисовал красным карандашом на большом листе бумаги. Вдруг удивленно поднял голову, услышав неожиданные слова выступающего.

— Предлагаю совместить посты генерального секретаря и председателя президиума Верховного Совета, — сказал донецкий секретарь.

Подгорный не верил своим ушам. Спросил сидевшего рядом Брежнева: