Джордж Джонас - Месть

Авнер спустил курок. То же сделал Стив. Кошка высоко подпрыгнула. Жаннет все еще сидела на стуле, затем стала медленно падать вниз лицом. Она задыхалась. Тем не менее у нее все-таки хватило сил приподнять голову, и они увидели, как стекала кровь из угла ее рта. Оружие Авнера и Стива было рассчитано на одну пулю. Авнер сунул руку в карман за второй. Жаннет сползла на пол еще до того, как он успел ее вставить. Дверь позади них распахнулась и Ганс ворвался в каюту, шагая точно так же, как когда-то в Афинах, когда он забросил бомбы в комнату Мухасси.

— И от меня пусть свое получит, подлюга, — сказал он, отодвигая в сторону Авнера и Стива. Он нагнулся и выстрелил ей в затылок. Жаннет была мертва.

— Пошли, Ганс, — и Авнер сделал знак Стиву.

Они увели Ганса, который, казалось, был готов разорвать это тело на части, но последовал за Авнером и Стивом, продолжая шёпотом осыпать умершую проклятиями.

Было уже темно. Авнер подозвал служащих «папа». Теперь они могли подогнать свой «вэн» к мостику и заняться трупом. Авнер взглянул на часы. Они провели на барже ровно три минуты и тридцать секунд. Девушка с красным рюкзаком должна была вернуться не раньше, чем через пятнадцать минут. Они вставили велосипедные трубки на место, сели на велосипеды и поехали к «вэну», в котором их ждал Роберт.

— Мы покончили с этой шлюхой, — сказал Ганс Роберту.

Авнер понимал чувства Ганса. Дело было не только в самом факте мести за убийство Карла. Авнер дважды уже убивал вот так, в упор, и мог с уверенностью сказать, что это убийство было для него куда менее трудным, чем те два. В тот крохотный промежуток времени, когда он и Звайтер или он и аль-Кубаиси оказывались лицом к лицу, оба они инстинктивно молили о том, чтобы им сохранили жизнь. Они повторяли: «Нет, нет…» на обоих языках — арабском и английском. Стреляя в них, Авнер все же не ощущал к ним острой ненависти. Они оставались для него людьми, доведенными обстоятельствами до крайности, до последнего и мучительного момента в своей жизни.

Эта женщина вела себя по-другому. Она ни о чем не просила. Она смотрела на него глазами, полными холодной ненависти. Ничего, кроме презрения и вызова, не было в ее лице.

Если бы она даже этого хотела, вряд ли ей бы в большем степени удалось облегчить Авнеру его задачу.

Через три недели после смерти Жаннет, 14 сентября погиб Роберт. Это произошло в окрестностях маленького бельгийского городка Бетси, в поле. Он подорвался, экспериментируя с одной из своих собственных бомб. Таким образом, с ним произошло то же, что с удивительным постоянством, по словам того же Роберта, случае-лось с террористами.

Мало что стало известно об этом событии. На следующий день после возвращения из Хорна Роберт отправился на машине в Бельгию, чтобы вернуть велосипеды. Он предполагал там задержаться, намереваясь помочь своему другу, который проектировал в это время какой-то новый тип оружия. О чем именно шла речь Авнер и представления не имел. В тот момент бомбы его мало интересовали. Стиву, которого новые изобретения всегда занимали, Роберт кое-что рассказывал. На этот раз Роберт собирался испытать какое-то новое химическое соединение. Похоже, оно оказалось более эффективным, чем он ожидал.

Роберт давал о себе знать во Франкфурт ежедневно. Так что в случае необходимости его всегда можно было вызвать. Они условились, что он будет звонить между шестью и семью часами, по вечерам. И повторно, если разговор не состоится, между десятью и одиннадцатью. Остальные в это время развивали бешеную деятельность в погоне за тремя террористами, которые все еще оставались в их списке. После событий в Хорне они решили поторопиться с завершением миссии.

Из Тель-Авива новых инструкций не поступало. Донесение о смерти Карла они послали. В ответ в женевском сейфе была оставлена лаконичная записка: «Письмо получено». Тем не менее и Авнер, и его партнеры не сомневались в том, что Мосад их группу ликвидирует, если до конца года им не удастся добиться новых успехов.

С момента убийства Мохаммеда Будиа 28 июня 1973 года, то есть более года назад, ни одной успешной контртеррористической операции не было. Тяжелое поражение в Лиллехаммере, фиаско в Гларусе и трагическая потеря Карла. Мосад, надо думать, прикроет эту операцию, если им не удастся в самое ближайшее время выследить Али Хасана Саламэ, Абу Дауда или доктора Хадада.

Их отзовут, так и не дав довести до конца начатое ими дело. Они воспринимали это как провал. Пусть даже никаких обвинений против них и не выдвинуто. Все равно — это банкротство. И без слов понятно. Они вынуждены будут уйти, оставив работу незаконченной. Особенно остро они воспринимали то, что им так и не удалось найти Саламэ. Если б они погибли, не закончив своей миссии, — это было бы другое дело. Если б не подчинились приказу, — тоже было бы легче. Им казалось, что неповиновение осмысленнее, чем отступление. С другой стороны, неповиновение могло привести к тому, что Мосад наложит запрет на счета в банке. (Когда они обсуждали этот вопрос, Ганс предложил, если Мосад закроет для них свои фонды, использовать их личные деньги.) Авнер впоследствии признавал, что они в этот период были настроены не менее фанатично, чем сами террористы.

Это внутреннее ощущение, что надо торопиться, что у них нет времени, в частности, повлияло на решение Роберта испытать новые химические соединения. Остальные члены группы в это время лихорадочно собирали сведения, разъезжая по городам Европы. Штаб в лице Авнера оставался во Франкфурте.

Последний раз Авнер разговаривал с Робертом 13 сентября, как обычно, в условленное время.

— Через два-три дня я закончу работу, — сказал тогда Роберт.

— Хорошо, — ответил Авнер. У нас пока ничего нового.

На следующий день между шестью и семью часами Роберт не позвонил. Авнера это не обеспокоило. Следовало просто ждать звонка между десятью и одиннадцатью. Телефон зазвонил в пять минут одиннадцатого. Это был Луи.

— Очень сожалею, — сказал француз, — но у меня плохие новости.

— Что-нибудь с Робертом? — спросил Авнер.

Луи знал о связях Роберта с Бельгией с тех пор, как группа Авнера начала использовать курьеров «папа» для вывоза оружия из Бельгии в связи с акцией на Кипре.

— Несчастный случай, — сказал Луи. — Никто в этом не виноват. И ничего уже не поделаешь.

У Авнера пересохло горло.

— Я понимаю, — сказал он.

— Если хотите, мы все заботы об этом деле возьмем на себя. Как тогда, в Лондоне. Это, видимо, проще всего.

— Да, — ответил Авнер. Говорить ему было трудно. — Да, вы правы — это проще всего. Действуйте. И вот еще что — спасибо, что позвонили.

— Послушайте, — сказал Луи. — Что делать? Все мы смертны.