Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

В сознании Лизы вдруг возникла неясная мысль, а вместе с ней ощущение смутной тревоги, которую она быстро подавила: Брюнель хотел, чтобы она соблазнила одного человека по имени… Гарвин, кажется? Но если это дурной человек, враг голосов, они могут потребовать, чтоб она выполнила одну из тех своих обязанностей, перед которыми она испытывает страх.

Лиза поежилась, вспоминая, что они, голоса, заставили ее сделать с человеком в Руанде. Конечно, это было сделано для его же блага, но задание едва не свело ее с ума, и она обрадовалась, когда он сбежал, хотя это очень дурно с ее стороны…

Лиза тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Ее удручала собственная слабость. Немного повернувшись, она с отвращением посмотрела на отражение своего нагого тела в огромном зеркале. Уродка! Мерзкая уродка с белыми патлами! Будь благодарна, что голоса снизошли до такого создания. Будь благодарна и подчиняйся.

Лиза замерла, надеясь, что голоса услышат ее мысли и одобрят их, но ничего не произошло, голоса молчали. Она выключила душ, вытерлась, накинула на себя простыню и, вернувшись в спальню, подошла к длинному стеллажу с книгами. Когда выдавалась свободная минута и не было никаких других дел, она наслаждалась покоем и жила совсем другой жизнью, которая раскрывалась перед ней на страницах книг.

Больше всего она любила исторические романы. Никаких детективов, мистики и замешанных на сексе триллеров! К счастью, здешняя библиотека состояла главным образом из мемуаров и произведений классиков прошлого. Самая безмятежная часть ее жизни проходила именно здесь, среди современников королевы Виктории и короля Эдуарда, которые нисколько не сомневались, что если мир и изменится после них, то лишь совсем незначительно.

Лиза сняла с полки «Золотые годы» — антологию произведений писателей викторианской эпохи, положила ее на подушку, а сама устроилась у туалетного столика с зеркалом и принялась за маникюр. Брюнель не любил длинных ногтей и постоянно настаивал, чтобы она покрывала их ярко-красным лаком, хотя это лишний раз подчеркивало белизну волос и кожи.

Покинув комнату Лизы, Брюнель так же неторопливо спустился на второй этаж, вошел в кабинет и немного приподнял штору. У тротуара, как всегда, стояла машина телохранителя Адриана Чанса. Брюнель опустил штору, зажег верхний свет и щелкнул выключателем портативного телевизора на рабочем столе. На экране возникла входная дверь и спины двух стоявших перед ней мужчин. Жако и Чанс. Они ждали уже больше пяти минут, но не проявляли признаков нетерпения. Бросив взгляд на другой экран, Брюнель увидел, что оба левой рукой поправляют свои галстуки — это означало, что им никто не угрожает и не прячется вне поля зрения с пистолетом в руке.

Сняв одним из тумблеров на десять секунд звуковой сигнал тревоги, Брюнель нажал кнопку, управляющую всеми тремя замками входной двери. Система сигнализации и сенсорные механизмы замков питались не от городской электросети, а от комплекта аккумуляторов.

Брюнель дождался, пока посетители вошли, убедился, что дверь автоматически закрылась, и выключил телевизор. Секунд через тридцать в дверь постучали, и на пороге кабинета показался Адриан Чанс, чуть сзади маячил Жако.

— Итак? — Брюнель опустился в кресло.

— Мы подождали, пока они закончат ужин, и проследили их, — Чанс сел на оттоманку у стены и неуловимым движением пригладил волосы, — они остановили машину в квартале неподалеку от Гайд-парка. У нее пентхауз в одном из тех кварталов. Фрейзер взял такси и, видимо, поехал домой. Блейз и Гарвин вошли в дом. Через некоторое время в пентхаузе зажегся свет. Мы подождали полчаса и поехали домой. Полагаю, Гарвин останется там на ночь.

По невозмутимому лицу Чанса пробежала легкая гримаса.

— Вероятно, они размышляют над вашими словами относительно меня и Жако.

— А как насчет врача?

— Его мы не видели.

Брюнель задумчиво постучал пальцами по столу.

— Это не может быть совпадением. Вы видели, как врач вышел из «Легенды», а за их столиком было четвертое место и неубранный прибор. Врач должен был быть с ними.

Жако не проронил ни слова, он беспокойно ходил взад и вперед по кабинету, под обтягивающим пиджаком перекатывались мышцы.

Чанс пожал плечами.

— Скорее всего, вы правы, но не думаю, что это связано с делом Новикова, — он замолчал, размышляя, и вытер платком лоб, — Она связала нас, затолкала в машину, но не задала ни одного вопроса, не обыскала, ее вообще не интересовало, почему мы пришли к Пеннифезеру. Ясно, что она забрала его с собой в Англию, но мне не кажется, что это имеет особое значение. Важно то, что мы видели совещание Фрейзера с Блейз и Гарвином.

— Ты считаешь, он хочет, чтобы они попытались подобраться к сингапурским бумагам?

— Я считаю, что в данный момент у Фрейзера на уме ничего другого и быть не может, это очень упрямый человек.

— А почему они должны согласиться в этом участвовать?

— Не могу объяснить. Уверен, они на это пойдут, но почему — не знаю. Ходят слухи, что они уже проворачивали дела для Тарранта. И вряд ли из-за денег: англичане платят гроши. Весьма сомневаюсь также, что из большой любви к Тарранту.

— Возможно. Но их мотивы предугадать трудно, часто они оказывались совершенно невероятными, — Брюнель прикурил сигарету. — Какой бы ни была причина, я согласен с вами, что они вполне могут попытаться выкрасть бумаги.

Жако смотрел на громадный сейф, вмонтированный в одну из стен кабинета.

— Вы не думаете переложить документы в другое место? Например, в банк? — спросил он грубым, гортанным голосом.

— Ничего глупее не придумать, — задумчиво произнес Брюнель, — сильно сомневаюсь, что банковский сейф устоит против полномочий людей Тарранта, если у них в том возникнет необходимость. И сомневаюсь, что есть более безопасное место, чем сейф в этом особняке.

Он бросил взгляд на Чанса.

— Исходя из их послужного списка, полагаю, они придумают что-то изящное.

— Это будет непросто. Чтобы вскрыть сейф, им понадобится часов двенадцать, следовательно, вначале им придется позаботиться о нас. А чтобы заняться нами, им надо еще до нас добраться. А чтобы до нас добраться, когда мы здесь, в доме, им нужно будет обойти сигнализацию. Но ее невозможно перерезать или отключить. Ее можно только перехитрить, и то если мы им это позволим. Значит, это и будет их тактикой — одурачить нас таким образом, чтобы мы сами их впустили. Нам надо внимательно следить за каждым, кто приблизится к дому — почтальон, телефонист, представители электрической компании, газовщики, водопроводчики. Если подозревать всех, кто попытается войти в дом, какую бы форму они ни надели, нас вряд ли удастся провести.