Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

Он привел данные хронометража каждой операции, оценил их сложность. Он подробно остановился на методах проникновения в дом — через входную дверь, сзади, с крыши и через цокольный этаж. Он говорил о канализации и подводе электроэнергии, о маскировке и скрытности. Закончив свой монолог, он сел, закурил сигарету и сказал:

— На каком бы из вариантов вы ни остановились, в каждом полно своих «но» и «если», не говоря уже о явных препятствиях.

Модести кивнула. По выражению ее лица невозможно было понять, довольна она или разочарована.

— Отлично, Уилли. Теперь ситуация предельно ясна. Прежде чем приступать к обдумыванию чего-то остроумного, полезно избавиться от хлама стереотипов. Но в данном случае, Уилли, милый, в первую очередь надо прекратить рисовать себе проблему как нечто сложное и безумно запутанное. Будем иметь это в виду и отправимся спать.

Фрейзер встал.

— Это сложно хотя бы потому, что план операции неизбежно будет сложен. И не в ваших силах упростить его, — он снял с вешалки плащ, — что ж, было очень интересно, благодарю за серьезный подход к делу.

Модести улыбнулась.

— Мы только начали всерьез обдумывать дело, Джек, — вместе с Фрейзером она подошла к дверям частного лифта в огромном холле пентхауза, — я знаю, времени у нас мало, но если появятся идеи, я сразу же тебе позвоню.

Фрейзер с сомнением посмотрел на Модести и сказал:

— Ты очень милая девушка. Жаль только, что такая непроходимая дура. Вероятно, мне придется эмигрировать.

Он через силу улыбнулся, немного смягчил взгляд и вновь превратился в персонаж, который привык играть все эти годы. Застенчиво протянув вялую ладонь, он потупил глаза и смущенно произнес:

— Что ж… спокойной ночи, мисс Блейз. Было очень приятно. Большое спасибо.

Когда Фрейзер уехал, Уилли смущенно поскреб в затылке.

— Может быть, он прав, Принцесса. Нам надо взглянуть на все это дело под совершенно иным углом, иначе у нас не будет ни одного шанса. Лично у меня пока нет ни одной идеи.

— Иной угол означает иное направление мыслей, а для этого тебя должно осенить, Уилли. Ты прекрасно это знаешь. Просто настрой свое сознание на решение проблемы и забудь о ней. Спокойной ночи.

— Уговорила.

Уилли взял ладонь Модести и прижал к своей щеке — это был своего рода ритуальный знак дружбы и высочайшего доверия, которым они пользовались только наедине.

— Пойду запру двери.

Одна из спален пентхауза была постоянно зарезервирована за Джайлзом. Прежде чем лечь, Уилли тщательно проверил сигнализацию. Он не забыл, что Джайлз Пеннифезер вернется только под утро. У него был свой ключ к лифту; ему показали, как пользоваться потайной кнопкой, чтобы открыть двери шахты на верхнем этаже. Да и ночной портье уже знает его в лицо. И тем не менее, в качестве дополнительной меры предосторожности Уилли перевел рычажок на панели лифта в положение «160 фунтов»: если кому-нибудь придет в голову подняться вместе с Джайлзом, лифт просто не поедет.

Убедившись, что ничего не забыл, Уилли отправился в постель. А поскольку ему совсем не хотелось думать о доме на Уэлбери-сквер, он стал размышлять над своей текущей задачей: как добиться более тесных и желательно горизонтальных взаимоотношений с Эрикой Нолан, двадцатисемилетней профессоршей социологии из Лидса, чьи философские концепции он находил смехотворными, а отдельные части ее тела — великолепными. Через минуту он уже спал.

Когда Модести проснулась, Джайлз уже вернулся домой. Было почти пять утра. Модести слышала, как он на цыпочках прокрался в спальню, откуда, не зажигая света, на ощупь направился в ванную. Через несколько минут Модести тихо окликнула:

— Можно подумать, Джайлз, я сплю, — она села и включила ночник.

— Ой, извини, — Джайлз выглянул из ванной, стаскивая с себя свитер, — я разбудил тебя, когда разбил пузырек с ароматической солью для ванн?

— О Боже, неужели опять?!

— Я пытался почистить зубы в темноте, и эта штука упала. Знаешь, а эта лимонная зубная паста ничего, никогда раньше не пробовал. Хорошо пахнет. Только не очень пенится.

— Это был крем для рук, дорогой.

— А, понятно. Этим все и объясняется. Я имею в виду, почему она не пенится.

— Да, вероятно, именно поэтому. Много было работы?

— Не очень, — Джайлз сбросил рубашку, — в основном сидел на телефоне и читал «Ридерс дайджест». Один раз позвонили с круглосуточной автостоянки, ну, знаешь, через дорогу от нас. Паренек уронил на ногу аккумулятор и немного поранился. Мне пришлось направить его в больницу. Это тебе не Калимба.

— Да, совсем не Калимба, — Модести с умилением смотрела, как Джайлз натягивает пижаму, и вспоминала время, проведенное в примитивной операционной, — Калимба более соответствовала твоему стилю, Джайлз.

— Да, я тоже так считаю. Я уже отправил несколько писем, может, мне повезет и я снова получу такую работу, — Джайлз подтянул пижамные штаны. — Знаешь, Модести, это так здорово, что ты разрешила мне пожить здесь.

— Будь как дома. Ты так и останешься стоять или все же ляжешь в постель?

— Иду, иду, — сказал Джайлз и залез под одеяло, — хорошо провела вечер?

— Я бы сказала, не без интереса. Ой! Да ты весь окоченел!

— Полчаса сидел в этом ледяном гараже, пока ждали скорую помощь. Лучше пока не прислоняйся ко мне.

— Если мужчина в моей постели близок к точке замерзания, он всегда может рассчитывать на долю моего тепла.

Джайлз засмеялся и, изловчившись, сумел оказаться под Модести. Она прижалась к нему.

— Тепло, — произнес он довольно, — ты никогда ничего не надеваешь в постели или это специально для меня?

— Никогда. Но ты можешь этим воспользоваться, я не возражаю.

— Обязательно воспользуюсь. Очень мило с твоей стороны. Ой, как здесь интересно, что-то упругое! Слушай, в пятницу мне выплатят жалование. Надеюсь, ты примешь скромную контрибуцию? Я понимаю, что ты богата, но ты же знаешь, что я имею в виду.

— Да, я знаю, что ты имеешь в виду, дорогой. Хорошо. Будем считать это твоим взносом за стол. Но не за постель.

— О Боже! Да я же вовсе не об этом!

— Замолчи, идиот! Я знаю. Я тебя еще не раздавила?

— Совсем чуть-чуть. Но это так приятно. Надеюсь, что не усну.

— Ладно. Пока ты не заснул, послушай. Помнишь двоих, что заявились к тебе в Калимбе? Ну, Джайлз! Они еще допытывались у тебя, говорил ли этот иностранец перед смертью или нет?

— Седой и здоровяк-коротышка? Конечно, помню. С ними что-нибудь случилось?

— Сегодня вечером они ужинали в «Легенде», с ними был человек по имени Брюнель, их шеф.

— Они были там же, где мы? Это очень странное совпадение.

— Странное или нет, но я думаю, это было все же совпадение. Не знаю, видели ли они тебя, Джайлз, но меня точно видели. Брюнель разговаривал со мной. Но, как бы там ни было, некоторое время нам надо будет вести себя предельно осторожно. Уилли Гарвин сегодня ночует здесь, теперь все время нужно быть настороже.