Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

— Я знаю, вы не из тех, кто коллекционирует собственные подвиги, — сказал Таррант, — мне никогда не удавалось добиться от вас подробного отчета — ничего, кроме двух-трех невразумительных фраз. Но, боюсь, в данном случае вам придется сделать исключение. Все-таки сегодня мой день рождения.

Уилли вынес из мастерской пачку утренних газет и сложил на столике рядом с Таррантом.

— Читайте. Только не обращайте внимания на громогласные заявления, что полиция уже вышла на след. Мы заблокировали все линии, по которым может пройти расследование. Кажется, все, Принцесса.

Они оставили Тарранта наедине с газетами и принялись прилаживать защитные щитки. Несколько мгновений он смотрел в их сторону невидящими глазами и наконец взял верхнюю газету. На первой полосе была фотография крана-стенолома, а под ней — снимок стены особняка с громадной дыркой. Заголовок гласил: «СУПЕРВЗЛОМЩИКИ! Фантастическое ограбление в самом центре Лондона!» От восхищения у Тарранта перехватило дыхание. Он довольно хмыкнул и начал читать.

Почти все газеты писали одно и то же, но Таррант внимательно прочитал каждую.

Возникает несколько вопросов, подумал он. Хотя нет, все предельно ясно: следы, по которым можно было бы вычислить, где достали оборудование, запутал Фрейзер. Следовательно, все технические детали операции прояснит он.

Во всех статьях и репортажах Брюнель фигурировал как иностранный бизнесмен. Он заявил, что ничего ценного в сейфе, установленном предыдущим владельцем особняка, не было, а сам Брюнель сейфом почти не пользовался и держал в нем немного наличности — от силы несколько сот фунтов. Так что грабители напрасно потратили силы и время.

Что ж, совсем неплохо, решил Таррант. Интересно, а что там было еще, помимо сингапурских бумаг?

Звонкий щелчок и последовавший за ним глухой удар отвлекли его от размышлений. Таррант поднял глаза и увидел, что Модести Блейз и Уилли Гарвин стоят в боевых стойках, у каждого в руках шестифутовая палка, напоминающая по форме биллиардный кий. То, что он принял за звонкий щелчок, было звуком удара дерева о дерево, когда же палка попадала по защитному щитку, раздавался глухой удар.

Таррант с удивлением отметил, что палки расположены в руках бойцов не симметрично, как это можно было бы предположить, вспоминая фильмы про каратэ.

Одна рука сжимала палку на расстоянии около фута от торца, другая — посередине. Это была основная, рабочая стойка, из которой соперники легко переходили в другие, сопровождая стремительные смены позиций резкими выпадами, ударами сверху, снизу, сбоку и короткими колющими ударами во все стороны.

Да, это были именно колющие удары. Таррант снова удивился: сам он неплохо владел саблей и эспадроном и прекрасно понимал преимущество уколов перед ударами сплеча, но такое примитивное орудие, как палка?..

Примитивное? Глядя на палки в руках Уилли и Модести, Таррант подумал, что в данном случае это слово неуместно. Модести как-то сказала, что Уилли считает палку самым совершенным холодным оружием, особенно если противник имеет численное превосходство, и, пожалуй, была права.

Наблюдая за ним, Таррант заметил, что палка Уилли вдруг с пронзительным свистом начала описывать вертикальные круги — точнее, это были не круги, а что-то вроде восьмерок, при этом Уилли даже не изменил захвата палки. В результате Уилли словно прикрылся непроницаемым щитом, который вращался перед ним, как гигантское колесо.

Модести пыталась пробиться сквозь защиту — вначале она сделала ложный выпад, целясь в обтянутые перчатками руки Уилли, а затем нанесла короткий боковой удар в середину восьмерки. Внезапно конфигурация плоскостей вращения едва заметно изменилась, и ударный конец палки Модести был с силой отброшен в сторону. Палка Уилли сделала оборот в противоположную сторону, тонкий конец ее был нацелен в защищенную шлемом голову Модести. Но она уже приготовилась к контратаке Уилли: перехватив свою палку широко расставленными руками и чуть приподняв ее горизонтально над головой, Модести парировала этот коварный удар. Практически не делая ни одного лишнего движения, Уилли возобновил вращение восьмерки, которое прекратилось, едва успев начаться: заостренный конец его палки едва заметно ушел с горизонтали и, обходя защиту Модести, поразил ее в жесткий щиток, прикрывавший солнечное сплетение.

Таррант услышал, как сбилось дыхание Модести, и увидел, что она сложилась пополам. Но, падая, Модести успела вытянуть руки вперед и центральной частью своей палки прижала к полу ударивший ее конец оружия Уилли. Свернувшись клубком, она выбросила ноги вверх, между широко разведенными руками, и весом всего тела надежно блокировала палку Уилли.

На мгновение они замерли в этом положении. Потом из-под маски Уилли послышался короткий смешок.

— Не любишь сдаваться, верно?

Модести встала на ноги и сняла маску.

— Хотела попробовать другой способ защиты против твоих самурайских штучек. Увы, очко за тобой, Уилли.

Таррант зааплодировал.

— Никогда не видел ничего подобного. Боюсь, теперь мне придется считаться со взглядами Уилли на палку.

Модести сняла с крючка полотенце и вытерла лицо.

— Здесь я безнадежно отстаю от него, мне редко удается даже просто коснуться его своей палкой. Если человек умеет обращаться с этим оружием хотя бы вполовину уровня Уилли, он может смело считать палку своим лучшим другом.

— Считайте, что вы меня убедили. Но, к сожалению, у вас не так много возможностей воспользоваться этим. Я хочу сказать, что как оружие самозащиты, которое вы все время носите с собой в сумке через плечо, палка вряд ли удобна.

Уилли отрицательно покачал головой.

— Я ни разу не пользовался палкой в реальных боевых ситуациях, да и вряд ли мне когда-либо это удастся. Но мы тренируемся, потому что это хорошо для муги.

— Муга? Не знаю этого слова.

Голос Тарранта звучал спокойно, почти лениво. Ему было интересно послушать об их экзотических, немного странных боевых искусствах, но подводить к этой теме надо было осторожно: почувствовав любопытство, они вполне могли переменить предмет разговора.

— Это слово японское.

Модести слегка нахмурилась — интуиция подсказывала Тарранту, что она сейчас думает о кульминации их последней операции, вновь анализирует свои действия.

— Японское? — переспросил Таррант. Он снова взял газету и сделал вид, что рассматривает снимки.

Модести кивнула с отсутствующим видом.

— В любом рукопашном бою присутствует муга. Это как короткое замыкание в мозгу: вы реагируете на движение противника подсознательно, но при этом делаете совершенно правильные ходы, — она неторопливо вытирала полотенцем шею. — Например, вам кто-то угрожает. Вы мгновенно оцениваете множество факторов — количество нападающих, скорость их перемещений, взаимное расположение, их координацию, намерения, защищенность тылов и так далее. Каждую секунду происходят изменения, фактически, их можно выразить математическими кривыми. Сознание не может обрабатывать информацию с такой скоростью. Для этого вам необходим компьютер, который подсказывал бы единственно верную последовательность действий. Если вы все делаете правильно, индикатор этих действий лишь мигает, и тогда у противника нет ни одного шанса. Это настолько невероятно, что иногда выглядит так, будто соперник вам просто подыгрывает. Так вот, компьютер мгновенного действия — это и есть муга.