Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

— Подождите-ка минуту.

Модести взяла карандаш и придвинула к себе карту.

— А, вот в чем дело, понятно. Похоже на огромную женщину. Она лежит на спине, раздвинув согнутые в коленях ноги. Ноги — это два горных хребта, колени — их пики. Два холма — ее груди, а это голова.

Модести внимательно посмотрела на Тарранта.

— По-моему, в ее позе нет ничего, что свидетельствовало бы о девственности, как вы считаете?

— Я не специалист в этих вопросах, — скромно заметил Таррант.

Модести игриво улыбнулась.

— Жаль. Вы еще не старый человек, и упражнения в данной области вам бы не повредили. Почему бы вам не познакомиться с симпатичной вдовушкой лет сорока и…

— Модести! — Таррант негодующе подскочил. — Право же…

— Молчу, молчу, молчу. Но все равно, она не похожа на девственницу. Кстати, а почему «недоступная»?

— Этого он не знает. Говорит, что это какая-то очень древняя легенда, смысл которой его никогда не интересовал. Может быть, язык туземцев и их чувство юмора слишком сложны для европейцев.

— Наверное, они достаточно простые и грубоватые. — Модести снова бросила взгляд на карту. — Теперь, когда я вижу, что месторождение Новикова находится у нее между ног, мне ужасно хочется узнать, почему барышне дали такое имя.

— Вряд ли это имеет значение, — смущенно пробормотал Таррант, — я рассказываю так подробно лишь потому, что обещал выяснить все детали. Очень надеюсь, что ты не затеешь очередную глупость.

Модести возмущенно посмотрела на него.

— С чего это вы решили? Очень мне нужно мифическое золото Новикова!

— Золото Брюнеля.

— Какая разница.

— Рад, очень рад. Я боялся, что ты захочешь влезть в это дело.

— Пусть Брюнель ищет свое золото, а если найдет — на здоровье. Мне лишние проблемы ни к чему.

— Извини, милая, но ты ищешь их очень часто. И находишь. Как утверждает Пеннифезер, Брюнель — жуткий тип, настоящее чудовище. В тебе же томится дух крестоносца: стоит где-то появиться «жуткому типу, настоящему чудовищу», как ты немедленно начинаешь на него охоту.

Модести засмеялась и тряхнула головой.

— Неужели вы так обо мне думаете? — Модести сложила карту и отдала Тарранту. — Вот, пожалуйста. Дух безумного крестоносца вполне удовлетворен. Еще чаю?

— Благодарю, мне пора, — Таррант встал. — Рад был повидать тебя. В этом платье ты неотразима.

Модести проводила Тарранта, вернулась в студию и вновь занялась изумрудом. Взяв лупу, она принялась тщательно изучать камень: маленький, но великолепного качества, а крошечный дефект она уже устранила.

Модести натерла войлочный круг шлифовальной пастой и включила установку. Полируя самоцвет, она подумала о Тарранте и улыбнулась, вспомнив их первую встречу: чтобы привлечь ее на работу в свое управление, он не остановился даже перед шантажом.

Она вспомнила, как, продемонстрировав ей свое могущество, Таррант внезапно изменил тактику и отказался от силового давления, разом лишившись всех своих преимуществ. Этим он буквально покорил ее, чего невозможно было добиться никаким принуждением. Невероятная интуиция подсказала ему тогда, что это единственный способ привлечь ее на свою сторону.

Таррант. Талантливый человек. Очень жесткий, а когда того требуют обстоятельства — безжалостный. Часто она выполняла для него задания добровольно. Но все это уже в прошлом. Таррант старел, и в той невидимой войне, которую он вел уже много лет, подобная безжалостность постепенно выходила из моды, потому что неизменно диктовалась необходимостью и никогда не была самоцелью.

Иногда возникали ситуации, когда ему приходилось приносить в жертву платных агентов, но он всегда старался свести потери к минимуму и берег своих людей. Он был безжалостен с точки зрения морали прошлого века, но так же по-старомодному честен и верен своему долгу. Модести Блейз стала его другом, а это означало, что он больше не может подвергать ее риску.

Модести остановила шлифовальный круг и осмотрела отполированную грань. Мысли ее переключились на Брюнеля. Все еще только начинается, она чувствовала это, и если в разговоре с Таррантом ни словом не обмолвилась о своих предчувствиях, то только чтобы лишний раз не волновать его. Хочет она того или нет, но что-то должно произойти. Обостренный годами непрерывного риска инстинкт подсказывал ей это.

А какая, собственно, разница? Жизнь швыряет ее из схватки в схватку, это неизбежно, и Модести уже смирилась со своей судьбой. Скитаясь в детстве по Ближнему Востоку, она прониклась фатализмом его народа.

На все воля Аллаха. Так там, кажется, говорят?

Некоторое время Модести сидела неподвижно, лениво размышляя о том, как и когда ей снова придется столкнуться с Брюнелем, затем решительно выбросила из головы все лишние мысли и начала готовить к полировке следующую грань камня.

Прошло шесть дней. Полуденное солнце с трудом пробивалось сквозь серые осенние тучи, в комнате было почти темно. Когда зазвонил телефон, Джайлз приподнял голову и с вызовом посмотрел на телефонный аппарат. Тот прозвонил три раза и замолчал. Джайлз удовлетворенно хмыкнул.

— Нам бы следовало как-то распутаться, дорогой, — сказала лежащая рядом с Джайлзом в кровати Модести. — Если я потянусь сейчас к телефону, одному из нас будет больно.

— Но он же замолчал.

— Зазвонит снова.

— Ну и что? Можно не обращать внимания.

— Только не на этот звонок.

Телефон снова прозвонил трижды и замолчал.

— Я тоже расстроена, Джайлз, — сказала Модести, — но любовью мы можем заняться и позже. Слезай, это Уилли, а он никогда не звонит по пустякам.

Джайлз обиженно уткнулся носом в стену. Модести перевернулась на живот и, услышав звонок, быстро подняла трубку.

— Слушаю тебя, Уилли.

— Я подумал, что мне следует позвонить, Принцесса, — прогудела трубка голосом Уилли. — У тебя есть минута?

— Конечно. В чем дело?

Джайлз повернулся, сел и провел Модести по спине ладонью. В глазах его появился профессиональный интерес.

— Три дня назад в «Тредмилл» перед самым закрытием пришла девушка, — сказал Уилли. — Она была очень расстроена, с трудом сдерживала слезы, ну и все такое. Приехала из Швеции, пробыла в Англии несколько месяцев и собиралась возвращаться домой. По дороге в аэропорт ее машина налетела на дерево, загорелась. Все ее вещи, деньги и документы пропали. Сама она только слегка ушиблась. Спросила, нельзя ли у меня переночевать, чтобы утром она могла пойти в полицию, а уж они свяжут ее с посольством, и все уладится. Это я тебе вкратце пересказал ее легенду.

— Легенда? — Модести перевернулась на бок.