Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

В голове у нее роились какие-то смутные планы, но ни на одном из них она не могла сосредоточиться. В чем же дело? Смерть Уилли? Да, подобного потрясения она еще не испытывала. Но не могло же это до такой степени повлиять на способности мыслить, анализировать и предпринимать решительные действия — способности, которые были неотъемлемой частью Модести еще с детства, задолго до того, как в ее жизни появился Уилли Гарвин. Несколько раз она в одиночку вытаскивала из неприятностей самого Уилли. А сейчас… Неужели сейчас у меня недостаточно мотивов, чтобы действовать решительно, в ужасе думала Модести. Надо спасать Джайлза, разве этого мало? В конце концов, я обязана раздавить Брюнеля хотя бы в память об Уилли. Ну, давай же!

Но сознание ее отказывалось реагировать на этот призыв. Она вновь попыталась сосредоточиться, но вскоре обнаружила, что мысли ее бродят по кругу. Модести расслабилась, надеясь на искру вдохновения, но тщетно, ни единого проблеска.

Пять дней.

Она сделала глубокий вдох.

«Не паникуй, идиотка, — тихо шептала Модести. — Соберись… шаг за шагом. Первое, найди Джайлза. Как?»

Она едва не потеряла мысль.

«Иди и ищи его! С замком ты справишься. Иди и ищи его, прямо сегодня ночью. Главное, не попадись. А если…»

Ее снова начали обуревать сомнения. Наконец Модести удалось справиться с собой — она сконцентрировалась, почувствовала прилив уверенности и разозлилась.

«Делай же что-то, корова! — бормотала Модести. — Пять дней… Кроме отговорок, ты ничего не придумала, идиотка! Ради Бога, сделай же хоть что-нибудь! Получится или нет, главное — вперед. Двадцать четыре часа тебе, кретинка!»

Брюнель, Адриан Чанс и Лиза завтракали на открытой веранде. Жако уже окончательно поправился и сейчас уехал с рефрижератором в Кигали: надо было пополнить запас продовольствия, которое обитатели поместья раз в месяц получали из Европы.

— По-моему, вчера вечером все прошло отлично, — развалившись на стуле, сказал Чанс. — А как ты думаешь, Лиза?

Погруженная в свои мысли, Лиза вздрогнула.

— Вчера вечером?

— Когда эту красотку отхлестали ремнем.

— А… да.

— Что значит «да»?

— Ты неважно выглядишь, милая, — вмешался Брюнель. — Ты заболела?

— Нет, нет. Все в порядке. Благодарю вас.

— И все же тебе следует показаться доктору Леборду. Пожалуй, я дам радиограмму в Кигали.

— Леборд на месяц уехал, — ухмыльнулся Чанс. — По-моему, его вполне может заменить доктор Пеннифезер.

— Я прекрасно себя чувствую, правда, — механически повторила Лиза.

Это была неправда. Боль в желудке усилилась, и Лиза почти с радостью думала, что Бог услышал ее мольбы о смерти.

— Что ж, как знаешь, — Брюнель внимательно посмотрел на нее. — А сейчас иди к себе. Я хочу поговорить с Адрианом.

Наблюдая за неуверенными движениями Лизы, Чанс с довольной улыбкой вспомнил о том, как развлекся с ней накануне. Он плеснул себе еще кофе и сказал:

— Жаль, что Блейз не затеяла драку, могло бы получиться любопытное зрелище. Я так на это рассчитывал.

— Она ждет благоприятного момента, Адриан, — сказал Брюнель. — Жаль, что ты этого не понимаешь.

Чанс натянуто улыбнулся.

— Ты уверен, что не переоцениваешь ее возможности?

— Абсолютно уверен. Это длительный процесс, но пока она сопротивляется потрясающе. И это радует: когда мы доведем ее до нужного состояния, ей не будет цены.

Чанс задумчиво мешал ложкой кофе. Его движения становились все медленнее и медленнее, и наконец он произнес:

— Когда ты говоришь «ей не будет цены», я не вполне понимаю смысл этих слов.

— Это значит, что она станет по существу моей главной ударной силой, Адриан. Неужели ты в состоянии понять мысль, только когда она выражена в форме речевого штампа?

— Я надеюсь… — Чанс побледнел. Было видно, что он с большим трудом подбирает слова. — Я надеюсь, это не означает, что она займет более высокое положение, чем я или Жако?

Брюнель закурил.

— Если все пойдет по плану, то в конце концов ты будешь выполнять ее приказы, это же естественно. И сейчас самое время, чтобы ты это как следует усвоил, — сказал Брюнель, наблюдая за Чансом; на лбу Чанса, как и следовало ожидать, выступили крупные капли пота.

— Ты не сможешь так поступить! — угрожающе сказал Чанс. — Ты прекрасно знаешь, как мы ненавидим ее!

— Смогу, — кивнул Брюнель. — Потому что она лучше вас. И выброси из головы мысли, что это будет еще одна игрушка вроде Лизы. В свое время я предупреждал тебя, Адриан. Ты великолепный исполнитель, прирожденный наемный убийца. Ни на что иное ты не способен. Но Блейз превосходит тебя даже в этом, не говоря уже о других весьма существенных качествах. Я бы посоветовал тебе быть реалистом и воспринимать все, что я тебе только что сказал, как само собой разумеющееся.

Чанса охватила ярость, и он окончательно потерял контроль над собой.

— А если я не собираюсь?

— Тогда тебя придется убрать, Адриан, — равнодушно сказал Брюнель.

— И кто же это сделает? Думаешь, Жако?

— Есть Лоеб, Селби и все остальные. Они не очень-то тебя любят и не преминут воспользоваться благоприятной возможностью. Я умею организовывать подобные вещи, дружок. А можно воспользоваться услугами кикуйю, они отлично владеют своими мачете. Возьми же себя в руки, Адриан! Зачем ты затеваешь эти разговоры? Ненавидеть меня — бессмысленная трата сил и психической энергии, ты все равно ничего не сможешь сделать. Теперь ты все знаешь и, надеюсь, будешь вести себя благоразумно. А сейчас, — Брюнель словно не замечал перекошенной физиономии Чанса, — расскажи, как продвигается дело с доктором Пеннифезером.

Несколько секунд Чанс молчал, потом как-то странно втянул в себя воздух и произнес:

— От Пеннифезера я пока ничего не добился.

— Ты уже основательно его отделал. Может, сменить методы?

— Я думаю, он ничего не знает о координатах. Или слышал и забыл.

— Он слышал их, — сказал Брюнель. — Он говорил мне, что Новиков непрерывно бредил по-русски, все повторял одну и ту же фразу. Среди этого бреда он упоминал и координаты. Считай это установленным фактом. И пусть Пеннифезер сколько угодно говорит, что не может вспомнить слова, смысл которых ему непонятен.

— Что ж, — лицо Чанса постепенно приобретало нормальный цвет, взгляд был уже не столь затравленным. — Если он не будет откровенен, я его прикончу.

Брюнель на мгновение задумался.

— По-моему, надо на некоторое время прекратить допросы, — сказал он. — Ожидание пыток может оказаться страшнее, чем сами пытки. А потом начнешь все сначала. В крайнем случае попробуем смешанный метод гипноза и наркотиков.