Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

Его слова подействовали на Модести как холодный душ — это было неожиданно, но в то же время стимулировало нервы и мышцы.

— Тимолептик. Вообще-то они бывают разные, но в целом это наркотик, принимая который, здоровый человек теряет ощущение реальности, не может сосредоточиться, короче — разбегаются мысли.

Не помня себя от радости, Модести вцепилась Джайлзу в руку и тихо прошептала:

— Вода! Его можно подмешать в воду, Джайлз?

— Ну конечно же, обычно их так и принимают.

Кувшин с водой! Теперь она все поняла. В спальне всегда стоит кувшин, и он всегда наполнен свежей водой. Мысль о том, что виновником всех проблем была не она сама, подействовала на Модести, как целебный эликсир.

— Через сколько времени прекращается его действие, Джайлз?

— Ну, это зависит от человека. Но, по-моему, ты очень быстро придешь в норму. При условии полного отказа от препарата, я думаю, дня через три-четыре.

— Я сумею сделать так, что они ни о чем не догадаются. Наркотик подмешивают в кувшин с водой в моей комнате. Я просто буду сливать примерную дневную норму, а пить можно и из-под крана. Следи за своим лицом, Джайлз, сейчас же прекрати улыбаться! Если не хочешь стать покойником, по крайней мере изобрази его.

— Ого! — Джайлз хрюкнул от смеха и сделал скорбную физиономию.

В крови Модести вовсю бушевал адреналин. Ее мозг снова работал в бешеном темпе и автоматически фиксировал детали ситуации.

Увы, это продлится недолго, подумала Модести. Я пропитана этой гадостью. Поспешные решения, особенно поспешные действия в состоянии эйфории могут иметь катастрофические последствия.

— Итак, устанавливаем срок в три дня. Начиная с завтра.

Сказав эти слова, Модести непроизвольно напряглась. Три дня. Еще три ногтя Джайлза. Точнее, Джайлз еще без трех ногтей.

— Ты продержишься, милый? Прости за этот мерзкий вопрос, но, клянусь, на четвертую ночь я приду за тобой. А может, и раньше, если почувствую себя в форме. Но ни минутой позже. И потом мы начнем наш прорыв, к победе или к поражению.

— Ну и замечательно, — просто сказал Джайлз. — Теперь у меня будет цель.

Краем глаза Модести уловила какое-то движение за спиной.

— По-моему, к нам идут.

Джайлз оглянулся.

— Ага. Брюнель и Жако. Интересно, почему они разрешили нам встретиться?

— Чтобы мы воочию убедились, как плохи наши дела. Моральное потрясение. Теперь молчи и изображай апатию.

Они молча смотрели на приближающихся Брюнеля и Жако.

— А неплохо поболтать с другом, не так ли? — весело крикнул Брюнель. — Но, боюсь, пора расходиться. Все довольны, надеюсь?

Модести равнодушно пожала плечами и подняла на Брюнеля пустые глаза. Джайлз потирал грязной ладонью лоб. Не дождавшись ответа, Брюнель развел руками.

— Ну ладно. Жако, проводи доктора Пеннифезера в его комнату.

Жако кивнул Джайлзу. Пеннифезер подобрал ботинки и, прихрамывая, поплелся прочь. Брюнель бросил взгляд на его сгорбленную фигуру и повернулся к Модести.

— И вы даже не хотите попросить, чтобы я оградил его от нашего ретивого Адриана?

Она снова пожала плечами.

— А какая разница?

— Трудно сказать, — согласился Брюнель, внимательно рассматривая Модести. — До сих пор вы меня ни о чем не просили, хотя поводов было предостаточно. Но скоро вы поймете, что это единственный имеющийся в вашем распоряжении способ чего-то добиться — достаточно честно и откровенно сказать мне, что вам надо, и вы увидите, какая разница.

Несколько секунд Модести молча изучала его лицо, затем повернулась и пошла к дому вдоль южного крыла в направлении веранды, чтобы еще раз посмотреть на хранилище горючего и гаражи. Именно там находилось небольшое кирпичное здание, в котором держали Джайлза Пеннифезера.

Сейчас Модести жалела только об одном: надо было расспросить Джайлза о конструкции замка.

Жако Муктар развалился в шезлонге. Закрыв глаза и вытянув покрытые буграми мощных мышц кривые волосатые ноги, он нежился в лучах утреннего солнца.

— Что-то ты примолк, — не открывая глаз, ухмыльнулся Жако. — Знаю, знаю, бесишься, потому что последние несколько дней Брюнель запретил тебе заниматься доктором.

— Я абсолютно спокоен, Жако, — лениво откликнулся Адриан Чанс. — Просто думаю. Тебя не удивляет, что Лиза выполняет любые приказы Брюнеля? Любые. То есть он может приказать ей все, что угодно, и она это сделает. Она ненавидит это, особенно когда приходится убивать, но все равно делает. Ты никогда не задумывался, почему?

Жако пожал массивными плечами.

— Потому что это Брюнель.

Чанс рассмеялся. Его охватило такое возбуждение, что он чуть было не крикнул Жако о своем открытии. Поборов искушение, Адриан кивнул головой.

— Да, наверное, ты прав.

— Блейз будет покрепче, — сонно пробормотал Жако. — Покрепче, чем Лиза. Но он ее сломает, она будет работать на него. Как мы с тобой.

«У него ничего не выйдет! Боже, пусть у него ничего не выйдет, — Чанс повторял эти слова про себя, словно заклинание. — По крайней мере, только не сейчас!»

Он подумал о своем открытии. Даже сейчас, спустя почти сутки, он не до конца осознал, с чем ему пришлось столкнуться. Все произошло совершенно случайно, такой шанс выпадает один раз в жизни.

Вчера. Кабинет Брюнеля. Всего лишь третий раз за шесть лет Адриан был там один. Забарахлил радиотелефон, и Брюнель велел найти повреждение.

В кабинете, казалось, царил дух Брюнеля, и Адриан чувствовал себя здесь непрошенным гостем. Может быть, поэтому у него немного дрожали руки. В прорезь подставки радиотелефона была вставлена пластиковая карточка со схемой подключения. Адриан положил схему на стол и, потянувшись за аппаратом, случайно смахнул ее на пол рукой. Невероятно, но карточка вначале упала ему на колени, а затем ее подхватило сквозняком и зашвырнуло точно в узкую щель между нижними ящиками правой половины стола. Это было так похоже на фокус, что Адриан нервно рассмеялся. Один шанс из миллиона.

Чанс подергал ящик, но, как и следовало ожидать, он оказался заперт. Ему не хотелось рассказывать об этом происшествии Брюнелю — ничего, кроме язвительных насмешек, от него все равно не дождешься. Он дернул верхний ящик, и тот легко выдвинулся. Адриан облегченно вздохнул, запустил в него руку и стал шарить в нижнем. Тогда-то он и сделал свое открытие.

Зачем Брюнелю портативный катушечный магнитофон? Он никогда ничего не диктует. Чанс вообще ни разу не видел, чтобы Брюнель пользовался звукозаписывающей аппаратурой. К тому же это был не просто магнитофон: к задней панели его крепился миниатюрный радиопередатчик с выдвижной телескопической антенной. Сплошные загадки. Чанс посмотрел на бобину с лентой — искушение прослушать запись было настолько велико, что его бросило в пот.