Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

Горилла плюхнулась на пол и, удовлетворенная демонстрацией своего могущества, побрела вглубь клетки. Немного подождав, Модести на четвереньках подобралась к решетке. Прут, вокруг которого она обвязала траву, погнулся, как и два соседних, в которые Озимандис упирался задними лапами. Но расстояние между ними по-прежнему было слишком маленьким. Модести подняла голову, и впервые с того момента, как они оказались в клетке, почувствовала запах горящего бензина. Чанс и его подручные пытались потушить пожар на бензохранилище. Когда им это удастся — или когда все сгорит дотла, — Чанс вернется.

Она стерла пот со лба и схватила Джайлза за руку.

— Еще раз, прошу тебя.

Не успел он взяться за прут, как к нему, злобно рыча, бросился Озимандис — это уже была исключительно его игра, и он ревниво оберегал свое занятие от посягательств чужаков.

Озимандис ухватился за прут, и клетка затряслась, словно под ударами молота. В этот раз забава наскучила ему через две минуты. Озимандис горделиво выпрямился рядом с согнутым прутом и довольно заурчал, словно приглашая полюбоваться его достижением.

Джайлз нервно провел рукой по растрепанным волосам.

— Похоже, он не собирается оттуда уходить.

Модести встала с пола.

— По-моему, он достаточно потрудился. Мы сможем выбраться, Джайлз. Я попробую его отвлечь, и как только он отойдет в сторону, вылезай.

Джайлз начал было протестовать, но Модести его остановила.

— Довольно препираться. Делай то, что я тебе говорю.

Она подпрыгнула, схватилась за верхний прут и, перебирая руками, быстро двинулась по периметру клетки. Озимандис внимательно наблюдал за ней. Перемещения Модести начали раздражать его. Он поднялся на задние лапы, угрожающе рыкнул, поскреб брюхо и, переваливаясь, направился за Модести. На четырех лапах он двигался быстро, но в вертикальном положении оказался очень медлителен. Поэтому Модести сумела увернуться от удара лапы и, отвлекая Озимандиса к центру клетки, крикнула:

— Давай, Джайлз!

Джайлз был уже у решетки. В какой-то момент Модести показалось, что он застрял между прутьями, но в ту же секунду он словно нырнул вперед и оказался по другую сторону клетки.

Теперь Озимандис гнался за Модести, цепляясь передними лапами за верхние прутья. В отличие от мелких обезьян, гимнаст из него был никудышный. Его собратья редко взбираются на деревья, но даже когда им приходится это делать, «восхождение» происходит крайне медленно и далеко не изящно. Однако его длинные передние лапы представляли серьезную опасность. Джайлз понимал, что если не отвлечь гориллу хотя бы на несколько секунд, Модести ни за что не опередить ее. Он забежал с противоположной стороны клетки, поднял палку и начал колотить по прутьям, выкрикивая в адрес Озимандиса витиеватые оскорбления.

Разгневанный столь недостойным поведением, Озимандис обиженно заворчал, отпустил верхний прут и шлепнулся на пол. Скосив глаза на Пеннифезера, он громко шлепнул себя по брюху, предлагая помериться силами, но Джайлз продолжал бранить гориллу последними словами.

Модести уже скользнула между прутьев — она была не шире Джайлза, если не считать бюста, но эта часть тела достаточно мягка и не служит препятствием в подобных упражнениях.

Оказавшись снаружи, она услышала, как Джайлз сдавленно вскрикнул: Озимандис сумел-таки зацепить обидчика и теперь держал Джайлза за руку. Модести с разбега бросилась на решетку, качнулась назад и изо всех сил ударила гориллу ногой в морду.

Такой удар мог бы убить человека, гориллу же он всего лишь испугал. И все же Озимандис выпустил Джайлза и, громко хныча, отбежал в центр клетки. Джайлз опустился на землю и, с трудом переводя дыхание, пробормотал:

— Извини… он, оказывается, такой проворный. Чуть не сломал мне руку.

Он встал на ноги и осторожно покрутил кисть правой руки. Запястье вспухало на глазах.

— Как только выберемся отсюда, — сказала Модести, — я наложу тебе шину. Пошли. Чем быстрее мы скроемся в горах, тем лучше.

Джайлз кивнул.

— Верно. Она в очень плохом состоянии, но если сделать укол морфия, она вполне сможет передвигаться, во всяком случае, не хуже меня.

Модести недоуменно смотрела на него.

— Передвигаться? Кто?

— Как кто? Та девушка, — Джайлз кивнул головой в сторону дома.

— Лиза? Ты спятил?

— Что? Нет, я в полном порядке, за исключением ног и запястья правой руки, дорогая. Не могу же я ее бросить. Острый аппендицит, понимаешь. Думаешь, они пригласят к ней врача? Как бы не так.

Модести дрожала от бешенства, но где-то в глубине души она понимала Джайлза.

— Боже праведный. Нам что, больше делать нечего? Для начала хорошо бы отсюда выбраться. Ты сам еле ходишь, теперь вот рука. Интересно, каким это образом ты собираешься спасать ее?

— Ну… пока не знаю. Но можно, наверное, что-нибудь придумать. В ее комнате моя медицинская сумка, а в ней все инструменты, с которыми я работал в Калимбе. Не можем же мы просто так взять и бросить больного человека. Если честно, мне ее жаль. Она совсем не такая, как все эти люди, понимаешь.

— Уилли тоже так думал.

— Да, но я все же не верю, что она виновата. Я хочу сказать, вряд ли она сознательно заманила нас в ловушку. И вообще, с ней что-то странное.

Модести с ужасом думала, что они упускают драгоценное время. Она посмотрела по сторонам. Озимандис дремал, положив лапу на морду. Из-за дома все еще валили густые клубы дыма. Похоже, «пожарники» еще некоторое время будут заняты, подумала она. Но, учитывая увечья Джайлза, дорога каждая минута.

— Это безумие, Джайлз, — резко сказала Модести. — Довольно, пора идти.

— Да, по-видимому ты права, — он с трудом улыбнулся. — Иди одна, дорогая. Увы, но я врач, и мне придется остаться. Мы потом догоним тебя, не волнуйся.

— Не волнуйся?! — она готова была ударить его.

— Я хочу сказать, что тебя это не касается. Это мое дело. Могу догадаться, как ты к ней относишься, но все дело в том, что я не верю, что она виновата во всех этих ужасных событиях. Мне кажется, просто этим негодяям удалось сделать с ней то, что Брюнель хотел сделать с тобой.

Модести показалось, что она с разбега налетела на глухую стену. Она с ужасом подумала, что Джайлз, наверное, прав, еще немного, и она сама стала бы безвольной марионеткой в руках Брюнеля. От этой мысли у нее мороз пробежал по коже.

Она смотрела на Джайлза и чувствовала, как оттаивает ее душа. Она вспомнила, как он вприпрыжку бегал по клетке, размахивал руками и почесывался — «…вовсе не в «Ридерз дайджесте» — статья была в «Нэшнл джиогрэфик»…» Ей хотелось смеяться и плакать, в душе ее боролись печаль и радость. Самая безумная из всех операций, улыбнувшись, подумала Модести. Что ж, значит и концовка ее должна быть такой же сумасшедшей.