Вячеслав Тычинин - Трое из океана

Вот и развилок, от которого правая бетонная дорога отходит к институту… Но где же она? Дорогу перекрывала еще одна линия заграждения…

Часовой у ворот проверил пропуск шофера и махнул рукой вдоль ограждения:

— Туда езжай. На промежуточном складе разгрузишься.

— На каком складе? У меня жидкий кислород. Путевка на стартовую площадку, — внутренне содрогнулся Дрю. Как ни владел он собой, голос его изменился.

— К площадке и институту во внутреннюю зону тебе проезд закрыт, — пояснил солдат. — Новенький, еще зеленый, потаскаешь с годок лямку — и тебе пропуск с красной полосой дадут.

Голос солдата звучал в ушах Дрю похоронным звоном.

Возвращаясь после разгрузки в гараж, Дрю рвал рычаг переключения скоростей, тормозил так, что на бетоне оставались темные полосы от шин. Злоба душила его. Потерять столько драгоценного времени, так все продумать, так рисковать и лишь для того, чтобы упереться лбом еще в одну линию заграждения! Было от чего сходить с ума!

Неудача в селе Шуй не заставила Яковлева отступить. Уверенность, что он напал на след именно Аро, еще не окрепла. Однако многое подтверждало эту версию: внешность смуглолицего пассажира, неожиданная остановка в селе, дата происшествия, следы на обрыве, показания Овдиной. Интуиция настойчиво говорила Яковлеву, что версия верна.

А раз так, не в его характере было сдаваться. Рано утром следующего дня вместе с водолазом он снова приехал в Шуй, на этот раз на моторной лодке.

Собрав стариков-рыболовов, владельцев лодок, майор подробно расспросил каждого. Выяснилось, что около Шуя течение отжимается к правому берегу, а после излучины — к левому. Года два назад в реке утонула колхозница. Труп выловили в трех километрах ниже села, в протоке у небольшого безымянного островка.

К обеду целая флотилия рыбачьих лодок под предводительством моторки вышла на реку. Рассыпавшись цепью поперек всего русла, забросив сети, рыбаки начали прочесывать дно. Если сети за что-то цеплялись, на лодке поднимали красный флажок, и моторка с водолазом спешила к ней.

Поиски начались снизу, в пяти километрах от Шуя. Постепенно, на веслах, флотилия двигалась вверх. Уже несколько раз водолаз спускался в воду, но неизменно оказывалось, что сети запутались в корягах или валунах, торчавших на дне.

Прошло три часа. Яковлев с тревогой посматривал на красное солнце, совсем низко спустившееся к горизонту, когда на средней лодке, в протоке, выбросили флажок.

— Поехали, — приказал Яковлев мотористу.

Описав полукруг, моторка, звучно татакая, легко понеслась по воде. У лодки с сигнальным флажком моторист сбавил обороты, удерживая свое суденышко на месте. Водолаз перекинул слоноподобные ноги за борт, ухватился за веревочный трап.

Протекло пять минут, десять, а водолаз все еще не показывался. Большая глубина, беспорядочная водяная толчея мешали видеть его. Яковлев перегнулся через борт, пытаясь все же рассмотреть водолаза на дне. Тщетно.

Знакомый медный шар выскользнул у борта моторки только на двенадцатой минуте. Сквозь стекло все увидели серьезное лицо водолаза.

— Нашли! — послышался глухой голос. — Можно тащить.

Яковлев снял шапку, пригладил волосы — жест, всегда означавший у него сильное волнение. Рыбачьи лодки сгрудились вокруг моторки. Над рекой повис возбужденный говор людей.

— Его меж двух валунов заклинило, — пояснил водолаз, успевший освободиться от шлема и помогавший тащить сети. — Пришлось один валун откатывать.

— Поосторожней, товарищи, — предупредил рыбаков Яковлев, — не повредите тело, особенно голову.

Тело извлекли из воды, уложили на брезент, разостланный на дне моторки. Яковлев стиснул челюсти: на месте лица у трупа вздулась сплошная студенистая масса зеленоватого цвета, вдобавок сильно изъеденная рыбами.

Все на том же брезенте, со многими предосторожностями труп доставили к берегу и перенесли в сельсовет. Яковлев соединился по телефону с управлением милиции.

Судебно-медицинский эксперт, фельдшер и фотограф приехали уже в полной темноте. Эксперт — горбоносый сердитый толстяк с сильной одышкой — хотел отложить исследование и вскрытие трупа до утра, но Яковлев раздобыл несколько трехсотваттных ламп и вежливо, но настойчиво потребовал:

— Прошу приступать!

Недовольно хмыкая, эксперт отделил остатки одежды от трупа и начал его тщательный наружный осмотр.

— Видите? Во многих местах уже образовался жировоск, хотя вода очень холодная, — обратился эксперт к Яковлеву. — Верное доказательство, что труп в воде давно.

— Какова причина смерти, доктор?

— Этого я вам пока не скажу, — уклонился от ответа эксперт. — Вот сейчас мы вскроем грудную полость, она нам многое пояснит.

Закончив вскрытие, врач извлек одно легкое и подготовил его к отправке.

— Необходимо лабораторное исследование, — пояснил эксперт. — Если в легких обнаружится планктон, тогда можно окончательно утверждать, что смерть наступила от утопления. Но уже и сейчас это почти бесспорно. На затылке, вот здесь, чувствуете, — рвано-ушибленная рана. Но она невелика, череп не проломлен. Человека оглушили тупым оружием, а затем сбросили в реку. Там и последовала смерть. Ни пулевых, ни ножевых ран на теле нет. Словом, типичная асфиксия. С рук уже снялись «перчатки смерти», но вы, наверное, знаете, что и без этого дактилоскопических оттисков мы все равно не получили бы из-за сильной мацерации кожи.

— Жаль, — разочарованно протянул Яковлев. — А я, признаться, сильно рассчитывал кое-что выяснить, выловив труп. Ну, что ж… Разрешите теперь мне ознакомиться с одеждой погибшего.

Осмотр не дал почти ничего. В карманах нашлись только две почтовые марки и серебряный гривенник. Ни одного документа, ни хотя бы почтовой квитанции, гостиничного счета. Как видно, убийца тщательно проверил карманы своей жертвы, прежде чем бросать тело в воду. Вызванный телеграммой, прилетел полковник Лазарев. Иван Никитович еще раз опросил водителя такси Загоруйко, и тот, перебирая в памяти каждое слово, услышанное от пьяного пассажира, сделал ценное добавление к своим прежним показаниям. «У нас на Лене не такие еще морозы», — сказал пьяный. «У нас на Лене…» — это сужало район поисков.

На совещании в областном управлении КГБ решили отправить голову трупа в Москву, знаменитому антропологу и скульптору Герасимову. Только он мог воссоздать скульптурную маску погибшего. Одновременно решено было выяснить, кто выехал осенью из населенных пунктов бассейна Лены, установить их приметы.

Самое же ценное предложение внес полковник Лазарев:

— С добытыми подлинными документами враг мог проникнуть на важные военные объекты. Надо установить, откуда получали проверочные запросы административные органы на Лене за последние полтора месяца.