Вячеслав Тычинин - Трое из океана

— Какой может быть разговор! — крайне польщенный, сказал шофер. — Всегда готов, как пионер.

«Победа» с Загоруйко умчалась, а Яковлев тронулся по тропинке к реке. Впереди размашисто, по-мужски шагала Овдина, указывая тропу.

Берег в этом месте был невысок, но обрывист. Могучая река дымилась, не желая сдаваться сибирскому морозу. Лишь кое-где по воде плыла шуга, предвещая близкий ледостав.

Майор отпустил колхозницу и занялся обследованием прибрежной полосы. Шаг за шагом он продвигался вверх по течению, всматриваясь в каждый кустик, ощупывая взглядом каждую бороздку на обрыве, пучок прошлогодней сухой травы. Пройдя с четверть километра, Яковлев вернулся к исходной точке и возобновил изучение берега у самой воды, но на этот раз вниз по течению.

Сто метров… Двести… Триста…

С каждым новым шагом тревога Яковлева усиливалась. Неужели он стал жертвой собственного внушения? Или время сгладило все следы? А может быть, это сделал сам Аро? Второпях, ночью? Невероятно.

Пошла четвертая сотня метров, когда внимание Яковлева привлекла черная шерстинка на корнях багульника. А вот и вторая. Не двигаясь с места, майор фиксировал взглядом каждый квадратный сантиметр поверхности глинистого обрыва. Вот вырванный с корнем пучок травы. Глубокая вмятина, видимо, от носка сапога или ботинка.

Через полчаса майор неоспоримо установил: в этом месте кто-то сползал на животе либо кого-то спускали вниз с обрыва. Место для спуска настолько неудобное, что ни один житель села пользоваться им не стал бы. Это исключалось. Значит?..

Все так же торопливо всплескивая, река быстро несла свои воды. Пар клубами поднимался над волнами. Казалось, в реке течет кипяток. Яковлев присел, окунул руку и сейчас же выдернул ее. Вода была нестерпимо холодна.

Стоя у обрывистого берега, Яковлев мысленно воссоздал драму, разыгравшуюся здесь. Выйдя к реке, Аро повел свою жертву сюда, подальше от изб. Именно повел. Маловероятно, чтобы он тащил уже труп. Убийство совершено тут, ножом, кастетом. Завладев документами, Аро столкнул труп с обрыва. Затем сам спустился, придерживаясь за корни багульника, вгоняя носок сапога в глину.

Дальше предстояло утопить труп. Просто бросить тело в воду рискованно. Оно вскоре всплывет. Нужен груз. Он всюду под рукой — крупные обкатанные рекой валуны. Конечно, далеко не просто закрепить груз на теле, но Аро мог предусмотреть это, захватить с собой веревку, наконец, снять пояс с убитого.

Словно пытаясь вырвать у реки ее тайну, Яковлев пристально всматривался в черную глубину.

Греясь в крайней избе, майор не отрывался от окна. Едва вдали показалась зеленая «победа», он выскочил на тракт.

Водолаз, здоровенный сибиряк с неправдоподобно широкими плечами и выпуклой грудью, здороваясь, так сжал руку Яковлева, что тот едва не вскрикнул.

— Не обидела вас природа силенкой! — покачал головой майор, дуя на склеенные пальцы.

— Есть маленько, — согласился водолаз. — Откуда будем начинать, товарищ начальник?

На берегу Яковлев и шофер помогли водолазу влезть в скафандр, подвязать башмаки с полупудовыми подошвами, надеть тяжелую манишку, завинтить гайки медного шлема. Удостоверясь, что дышится легко, все прилажено надежно, водолаз смело шагнул в парившую воду и вскоре же ушел в нее с головой.

Нет ничего томительнее вынужденного безделья. Полчаса, проведенные водолазом на дне, показались Яковлеву бесконечными. Несколько раз он обманывался: усталые глаза принимали игру света в воде за отражение от шлема. Когда же водолаз и в самом деле вышел из воды, он оказался намного ниже по течению.

Почти бегом Яковлев устремился к водолазу.

— Ну?..

Водолаз отрицательно замотал головой в шлеме, начавшем обмерзать.

Зимний день короток. Все же водолаз успел еще два раза спуститься в реку, обследовал дно на добрых полкилометра вниз по течению, но без успеха.

— Дюже несет, — рассказывал в избе водолаз, растирая перед огнем покрасневшие от холода руки. — Такая река паровоз утащит. Надо полагать, этот утоплый теперь где-нибудь к Ледовитому океану плывет. Не иначе.

Наступление сумерек оборвало поиски.

— Шабаш! — решительно сказал водолаз.

— А если я еще минут хоть на десяток спущусь? — предложил Яковлев. — Раза два мне лазить приходилось.

— Что вы, товарищ начальник! Непривычный человек — и под воду? Ни в коем разе. Да и бесполезно. Ни фига мы тут не разыщем.

Яковлев и сам понимал, что лезть в бешеную ледяную реку без тренировки равносильно самоубийству. Уж если такой богатырь, опытный водолаз не сумел разыскать тело, значит, его тут нет. Унесло. Или… его тут и не было.

В город возвращались в мрачном молчании. Шофер гнал машину со скоростью восемьдесят километров, лихо закладывая виражи. Водолаз шумно вздыхал. Ему казалось, что он тоже виноват в неудаче. Яковлев сидел с закрытыми глазами. «Что же теперь предпринять?»

Со стороны казалось, что супруги Горюновы едва ли не самая счастливая и дружная пара на свете. На работе Лида рассказывала подругам о своем муже так много хорошего, что все завидовали ей.

— Повезло тебе, Лида, — со вздохом говорили девушки-копировщицы. — Культурный, заботливый не пьет. И зарабатывает хорошо.

С похвалой отзывался о жене и Александр Горюнов. Товарищей по гаражу у него уже насчитывалось немало. Щедрый, веселый, всегда готовый поставить угощение, Горюнов нравился многим молодым водителям.

Не обманывался насчет «семейной идиллии» только Майкл Дрю. Он отлично понимал, что простодушная, ослепленная любовью Лида ничего не подозревает. Но если она узнает… Дрю видел, что Лида скорее пожертвует своей любовью, счастьем, самой жизнью, но никогда не станет его сообщницей.

Сознание этого бесило Дрю, однако из осторожности он перестал расспрашивать жену о ракетодроме, институте и удвоил свою заботливость… Редкий день он возвращался из гаража с пустыми руками. Пяток мандаринов, яблок, коробка конфет, какой-нибудь другой гостинец почти всегда вручались Лиде вечером. Для виду она корила мужа, а сама таяла от удовольствия.

В такие минуты Дрю чувствовал что-то вроде симпатии к Лиде. Очарование молодой женщины было столь велико, что даже шпион невольно поддавался ему. Сравнивая мысленно Лиду с женщинами, которых он знавал в Штатах, Дрю не мог не признать, что они уступали ей по обаянию. Мысль эта заставляла улыбаться.

— Ты чему улыбаешься, Сашенька? — ласково спрашивала Лида.

— Да вот вспомнил, как вчера Володя в клубе вальс танцевал. Умора!

— Бедный, мне так жалко его!

— Надо научить парня танцевать. Я как-нибудь возьмусь за него. Да чего лучше, я уже говорил тебе, — пригласи его к нам на выходной, поучим дома.