Александр Авдеенко - Над Тиссой (из пограничной хроники)

На другую ночь разведчики вернулись в Ясиню во главе штурмовых батальонов. Та самая скала, которая должна была взорваться при появлении русских в ущелье, не сбросила на головы наступающих ни единого камня. Партизан Василий Гойда хорошо знал Ясинский укреплённый район, все четыре десятка двухамбразурных дотов, их точное расположение, секторы обстрела и подступы к ним. По тайным тропам штурмовые группы обошли минные поля, электрифицированные проволочные заграждения и ворвались непосредственно в укреплённый район. Забрасывали амбразуры гранатами, закупоривали камнями, землёй.

Вот в этих закарпатских боях, по всей вероятности, полагал Кларк, могли встретиться Василий Гойда с Иваном Белограем. Но если это и случилось, то вряд ли в той сложной обстановке они имели возможность хорошо запомнить друг друга. Значит, рассуждал Кларк, надо не прятаться от Гойды, а смело атаковать его. Задача облегчалась тем, что Василию Гойде было немногим больше чем двадцать.

В своём тайном исследовании Кларк писал о советской молодёжи:

«Молодость всегда остаётся молодостью, при любых социальных потрясениях. Никакие доктрины и проповеди, никакие заклинания не могут сделать пылкого юношу зрелым мужем, вооружённым суровой мудростью.

Молодость щедра по природе и прекраснодушна: дарит свои цветы всякому, кто протягивает к ней руку.

Сама ещё в зелёном пуху, она любит покровительствовать. Доверчивость — её естественное состояние. Она чаще всего принимает человека таким, каким он хочет показать себя. Преданная добру, молодость не может себе представить, что рядом с ней кто-то живёт по иным законам. Счастье и борьба нередко кажутся ей полярными понятиями. Она любит песни со счастливыми концами».

Эта «отмычка», которую Кларк уже применил к сердцу Терезии, казалась ему подходящей и в данном случае.

— Товарищ Гойда, а мы ведь старые знакомые, — глаза Кларка улыбались. — Может быть, ты припомнишь, где мы встречались?

— Так я же сразу тебя узнал. Разве можно забыть такого боевого гвардейца… На вокзале мы с тобой встретились. Ещё и выпивали за здоровье друг друга.

— Нет, мы гораздо раньше с тобой встречались.

— Где? Когда?

— Неужели забыл? Эх, а казалось, всю жизнь будешь помнить. А я тебя вот действительно сразу узнал. Здорово ты изменился. Вырос… Возмужал. Ну, а я?… Смотри получше и вспоминай, товарищ Гойда…

Кларк дважды перевернулся на каблуках, показывая себя со всех сторон.

— Ну, вспомнил? — он схватил Гойду за руку, повыше локтя, крепко сжал…

— Яблоницкий хребет… Ясинский укреплённый район… Штурм линии Арпада… Венок из роз… Сержант Иван Белограй… Ага! По глазам вижу, что начинаешь вспоминать. Друже, отчаянная твоя голова, перед тобой стоит тот самый Иван Белограй, который вместе с тобой штурмовал железобетонные доты в Ясине, который карабкался на Полонины. Да, да! Всё это я тебе хотел сказать еще там, на вокзале, но ты взял и сбежал.

— Иван?… Белограй?…

«Воевал я с ним или не воевал? — спросил себя Василий Гойда и твёрдо ответил: — Нет, не воевал».

Кларк извлёк из кармана пачку бумаг, бережно разгладил их.

— Знакомые подписи? Командир корпуса генерал Гастилович!… Начальник штаба корпуса полковник Шуба!… Командир полка Герой Советского Союза Угрюмов!…

Затем Кларк достал аккуратно сложенную, пожелтевшую от времени многотиражку. На первой странице была напечатана большая статья, озаглавленная: «Подвиг гвардейца Ивана Белограя».

Василий Гойда казался Кларку серьёзным препятствием, преодолеть его нелегко. Ну и что же! Его план использования в своих целях Василия Гойды очень рискован, но разве это более рискованно, чем всё, что сделал Кларк? Но если атака на Гойду окажется удачной, то он намного сократит свой путь к победе. Гойда, наверное, в конце концов поймёт, с кем подружился, какие услуги оказывал врагу, но будет уже поздно — Кларк к тому времени исчезнет.

Но как ни высоко ставил своего противника Кларк, а всё же недооценил его.

Василий Гойда, несмотря на свои двадцать два года, отлично разбирался в людях. Если уж он вверял свою душу, то всю без остатка, но не легко он её вверял и не всякому. Обладая горячим сердцем, он, однако, всегда знал, за что именно любит того или иного человека, чем скреплена его дружба с ним.

Закарпатские партизаны не доверяли бы ему серьёзные дела, если бы он десятки раз не доказал, что умеет быть храбрым и осторожным, умным и бдительным. Рискуя жизнью, он выполнял важные поручения командира партизанского соединения. То под видом верховинского пастушонка, то школьника, едущего на каникулы, то бродячего музыканта он проникал в Мукачево, Ужгород, Явор и даже в румынский Сигет, стоявший на рубеже Закарпатья и Трансильвании. Возвращался в партизанский штаб всегда благополучно, с богатыми сведениями: сколько и где расквартировано карательных эсэсовских полков, сколько эшелонов с войсками прошло на Восточный фронт, какие новые приказы обрушили на головы закарпатцев марионеточные бургомистры, какое добро, приготовленное для отправки в Германию, лежит в яворских пакгаузах. Действовал, где маскируясь возрастом и наивной улыбкой, где прикидываясь деревенским простачком, а где и с помощью верных партизанских друзей.

Чуть ли не три года вёл разведку Василь Гойда в глубоком тылу врага и всегда оправдывал доверие командования. Если бы он не умел разбираться в людях, если бы не понимал и не чувствовал, кому имеет право довериться, а кого подозревать, если бы не научился читать мелкие приметы неправды, не продержаться бы ему так долго в подполье.

К счастью, Кларк ничего не знал об этой стороне жизни Гойды.

Панибратский тон и напористость Ивана Белограя не понравились Василию Гойде. Размахивает приказами, навязывается во фронтовые друзья… Что ему надо? Вот так, наверное, он навязывался в друзья и тому артиллеристу-старшине, с которым пировал на яворском вокзале. Гойда во всех подробностях восстановил разговор, который он нечаянно подслушал, сидя за соседним столиком. Особый смысл теперь приобрели для него слова старшины: «Удивляюсь, Иван, — всего один час тебя знаю, а нравишься так, вроде мы с тобой всю жизнь дружили».

— Белограй!… Вспомнил!… — воскликнул Гойда. — Ты был ранен в Ясине, когда штурмовали укреплённый район. Так?

— Вот и забыл! — снисходительно улыбнулся Кларк. — Не в Ясине, а за Раховом. В Ясине я ещё на всю зажигалку давал прикурить фрицу.

— Правильно. Всё вспомнил. Тебя хотели отправить на попутном танке в госпиталь, а ты сопротивлялся: «Моя рана пустяковая, оставьте меня на фронте». Было такое дело?

Кларк был слишком хитёр, чтобы сразу же схватиться за этот спасательный круг, который ему подбросил Гойда.